Что построил тома де томон. Дитя, рожденное сиротой

, Швейцария

Жан-Франсуа Тома́ де Томо́н (фр. Jean-François Thomas de Thomon , 1 апреля , Берн - 23 августа [4 сентября ] , Санкт-Петербург) - французский архитектор , рисовальщик, представитель зрелого классицизма , работавший в России .

Биография

Научные труды

Чертежи своих главных сооружений он издал в сборнике, под заглавием:

• «Recueil des façades des principaux monuments construits à St.-Pétersbourg par Thomas de Thomon» (СПб., 1806);

Кроме того, им написано и напечатано сочинение

• «Traité de peinture, précédé de l’origine des arts», с приложением гравюр, чертежей и планов (СПб., 1809).

Напишите отзыв о статье "Тома де Томон, Жан-Франсуа"

Литература

• Зодчие Санкт-Петербурга. ХIХ - начала ХХ века / Сост. В. Г. Исаченко. - СПб., 1998.
• Курбатов В. Петербург. - СПб.: Лениздат, 1993.
• Шуйский В. К. Тома де Томон. - Л.: Лениздат, 1981.

Примечания

Отрывок, характеризующий Тома де Томон, Жан-Франсуа

– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»

Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.

Жан Тома де Томон (фр. Jean-Francois Thomas de Thomon, 1 (12) апреля 1760, Берн - 23 августа (4 сентября) 1813, Санкт-Петербург) - французский архитектор, рисовальщик, представитель зрелого классицизма (ампир ), работавший в России.

В 1780-х гг. учился в Парижской академии и, получив от неё большую римскую премию, отправился в Италию. Поселившись в Риме, усердно изучал архитектурные памятники императорской эпохи и так пристрастился к их стилю, что потом держался исключительно его в своих проектах и постройках. Живя в Риме, он, кроме того, писал акварелью и масляными красками перспективные виды и пейзажи в характере картин Гюбера Робера и Гаспара Пуссена. Французская революция помешала ему - дворянину и роялисту - вернуться на родину; он перебрался в Вену.

В 1799 году по приглашению кн. А. М. Голицына прибыл в Санкт-Петербург. Здесь он вскоре приобрёл в высшем обществе известность своими мастерскими карандашными и акварельными рисунками. С 1800 года начал преподавать в Академии художеств, с 1811 года - в Институте корпуса инженеров путей сообщения. В 1801 году император Александр I пожелал увеличить и отделать заново Большой театр, выстроенный в Санкт-Петербурге Л. Ф. Тишбейном. Эта задача была возложена на Тома де Томона, и он окончил её в 1805 году блестящим образом, за что получил титул придворного архитектора.

В 1805 году Тома де Томон принял от Кваренги неудачный проект Санкт-Петербургской биржи на Васильевском острове, остановленный в 1787 году, так как возводимое здание не соответствовало облику города и градостроительным задачам. Вариант Тома де Томона был реализован в 1805-1810 гг. в виде существующего доныне величественного здания, построенного по образцу храма в Пестуме. Здание Биржи охвачено двойным рядом дорических колонн на гранитном основании, к которому ведут широкие парадные лестницы. На фоне фронтонов с огромными полуциркульными окнами расположены скульптуры работы И.П. Прокофьева и Ф.Ф. Щедрина. Одновременно с постройкой Биржи Тома де Томон реализовывает свой проект ансамбля стрелки Васильевского острова с двумя пологими спусками к Неве и ростральными колоннами.

В 1806 году Ж. Ф. Тома де Томон победил в конкурсе на лучший проект мавзолея Павлу I в Павловске. Этот павильон имеет вид греческого античного храма из четырех дорических колонн красного гранита, стоящих на гранитном подиуме и поддерживающих фронтон с надписью: «Супругу-Благодетелю».

Зодчие Санкт-Петербурга. Х1Х - начала ХХ века / Сост. В. Г. Исаченко. СПб., 1998 г.
Курбатов В. Петербург. - Санкт-Петербург: Лениздат, 1993 г.
Шуйский В. К. Тома де Томон. Лениздат, 1981 г.
ru.wikipedia.org

В самом начале XIX века в Петербурге появился одареннейший французский архитектор, который столь ярко проявил себя в петербургском, а тем самым и во всем русском зодчестве этого времени, что его приходится считать одним из бесспорных создателей нового направления в архитектуре - Тома де Томон.

Тома де Томон, родившийся в Берне (Швейцария) 1 апреля 1760 года, был «королевским французским инженером», архитектором, живописцем, профессором оптики и перспективы. Отец подготавливал его к военной службе и привез его в Париж еще юношей. До сих пор не вполне ясен вопрос о специальном архитектурном образовании, полученном Томоном. Известно, что он длительное время провел в Италии, изучал великих мастеров Ренессанса, увлекался памятниками античного искусства, зарисовывая их в альбомы. Некоторое время в Вене он работал в качестве архитектора у мецената князя Н. Эстергази.

Томон приехал в Россию в 1799 г. для осуществления строительства в смоленской усадьбе князя Голицына. После смерти А.А. Голицына в марте 1800 года он переехал в Петербург. Будучи отличным живописцем и особенно искусным рисовальщиком, он скоро получил известность своими графическими работами. С рисунками Томона познакомился Павел I. Он разрешил ему участвовать в конкурсе на проектирование Казанского собора в 1800 году, победителем которого стал А.Н. Воронихин. В том же году Томон создал несколько вариантов проекта Триумфальных ворот для Москвы, но и они не были им построены, по-видимому, из-за случившейся вскоре смерти Павла. В этих ранних проектах Томон еще явно находился под влиянием работ французских архитекторов конца XVIII века, таких как Шарль Никола Леду, со свойственным им интересом к искусству античной Эллады в отличие от наследия Рима, пристрастием к исполинскому масштабу ‑ «мегаломании». В некоторой степени это влияние сказалось и в выполненной им в 1802-1805 годах перестройке Большого театра в Петербурге и в проекте театра в Одессе (1803-1809).

Приехав в Петербург, Томон был потрясен красотой этого прекраснейшего из всех ему дотоле известных городов Европы. Когда стало известно о решении Александра I вновь начать строительство Биржи, все внимание Томона было привлечено к стрелке Васильевского острова.

В то время на стрелке стояло недостроенное здание Биржи, возводившееся по проекту Кваренги. Сделанный Кваренги выбор места для своей Биржи, которое приходилось почти у самого берега Невы, Томон считал крайне неудачным, кроме того, сам объем здания, задуманного Кваренги, не соответствовал обширности операций, которые предстояло производить в Бирже.

В 1801-1803 годах Томон выполнил три варианта проектов Биржи. Проект Томона неоднократно, во всех его стадиях обсуждался в Совете Академии художеств, профессором которой архитектор был утвержден в 1802 году. Эти обсуждения протекали в исключительно дружеской обстановке. Одним из самых их активных участников был Л.Д. Захаров.

Томон хотел создать открытый архитектурный ансамбль, завершавший планировку стрелки Васильевского острова, он решил не использовать уже стоящие сооружения и изменить местоположение здания, кроме того, вместо нескольких корпусов он запроектировал единый зал. Само здание отличалось компактностью и монументальностью. 26 февраля 1804 года проект Биржи был утвержден, но изменения продолжали в него вноситься в процессе постройки здания. К этому времени относится генеральный план застройки стрелки Васильевского острова, созданный при некотором участии А.Д. Захарова. По этому плану перед зданием Биржи устраивается большая, открытая полукруглая площадь на искусственной подсыпке. Обратный фасад Биржи выходит на вторую, еще большую по размерам подковообразную площадь, соединяющуюся с первой и доходящую до здания Двенадцати коллегий.

Для сооружения здания Биржи была организована «Комиссия по построению биржевого здания и обложению Невского берега камнем», в которую вошли Томон и Захаров. 23 июля 1805 года состоялось торжественная закладка Биржи. Вчерне здание было закончено к 1810 году; официальное открытие состоялось в 1816 году.

В процессе строительства Томон постепенно освободил архитектуру здания от многих лишних деталей. В своем окончательном виде оно представляет собою огромный перекрытый на два ската параллелепипед, поставленный на высокий гранитный цоколь и охваченный со всех сторон тяжелой не каннелированной колоннадой, поднимающейся на две трети его высоты. Колонны Биржи имеют одну излюбленную Томоном особенность, в которой ярко отразилось его увлечение греческой архаикой: шейка капители у них сужена по сравнению со стержнем ‑ по типу капители, найденной в конце XVIII века на острове Делос. Тот же прием использован и в ростральных колоннах . Этот мотив придавал простоту и суровость произведениям зодчего. Здание Биржи отличается подчеркнуто монументальным и торжественным обликом, для достижения этой цели Томон использовал масштабные и цветовые контрасты.

Во всей постройке выдержана строгая мера. Мощный масштаб колонн, укрупненные детали, строгость, лаконизм, простота органичны здесь потому, что здание должно было восприниматься издали, в окружении широкого пространства. Оно объединило вокруг себя величественный ансамбль центральной части Петербурга, включавший просторы Невы, Петропавловскую крепость, застройку набережных.

Внутри здание Биржи отличается также необычайной силой и мощным размахом, огромный зал перекрыт кессонированным сводом, который опирается на совершенно гладкие стены, увенчанные дорическим антаблементом. Торцовые стены образуют поверх этого карниза большие ниши с полуциркульным окном в глубине и легкой скульптурой на первом плане. На глади стен выделяются двухколонные портики, обрамляющие входы в зал.

Декоративные скульптурные группы над колоннадами торцовых фасадов и внутри здания с изображением Нептуна и Меркурия в окружении Навигации и Рек способствуют выявлению его назначения как центра Петербургского порта, этой же цели служат ростральные колонны и обработка набережной подпорной гранитной стенкой с рустованной аркой посредине, повторяющей мотив арки Биржи. Вместе с тем, эти важнейшие элементы ансамбля стрелки Васильевского острова усиливают пространственное восприятие здания. Ростральные колонны, водруженные на двухъярусный гранитный цоколь, украшенные металлическими ростками и увенчанные светильниками, надо признать лучшими в мире. Они отмечены печатью поразительной силы и мощи. Гигантские фигуры у подножья колонн, символизирующие крупнейшие русские реки ‑ Волгу, Днепр, Неву и Волхов, сливаясь своими могучими формами с тяжелым цоколем, производят впечатление творений природы, а не рук человеческих.

В процессе формирования окончательного проекта и осуществления его в натуре большую роль играл Захаров, проявивший безукоризненно объективное и товарищеское отношение к его создателю. Видимо, Томон, будучи блестящим художником-проектировщиком, не обладал еще первое время в равной степени и строительным опытом, он всему учился на самой постройке. Именно здесь художник вырос в подлинного мастера монументальной архитектуры.

Томон строил в Петербурге и частные дома, которые дошли до нашего времени в сильно измененном виде. Томону принадлежал также цикл «образцовых» проектов административных и жилых домов для губернских городов (1806-1807), что свидетельствует о его активном участии в архитектурной жизни России наравне с другими выдающимися архитекторами (А.Д. Захаровым, К.И. Росси, В.П. Стасовым и другими).

Большое место в творчестве Томона занимали мемориально-декоративные сооружения, среди которых выделяется воздвигнутая в 1804-1809 годах триумфальная колонна в Полтаве ‑ так называемый памятник Славы, построенный в память победы в знаменитой полтавской битве со шведами в 1709 году. На широком и массивном стилобате , символизирующем неприступную крепость (из его нижней ступени угрожающе выступают жерла чугунных пушек), возвышается величественная колонна, увенчанная орлом с распростертыми крыльями, с молниями войны в когтях и лавровым венком победы в клюве.

Одним из лучших созданий Томона мемориального характера является храм-памятник Павлу I в парке Павловска (1805-1808). На высоком гранитном цоколе возвышается небольшое сооружение типа малых греческих храмов со строгим четырехколонным дорическим портиком. Капители колон, как и в Бирже, сделаны по образцу делосской капители. В метопы фриза вставлены скорбные женские маски. Внешний облик мавзолея, лаконичный и торжественный, гармонично связан с романтическим пейзажем отдаленной части парка, что делает здание, несмотря на сходство его форм с античными, произведением чисто русской классики.

Внутри храма Томон создал чудесный по пропорциям коробовый свод с кессонами и тимпанами, украшенными лепными барельефами. Свод опирается на облицованные искусствен-ным мрамором стены. В глубине, против двери - надгробие Павла I работы И. Мартоса.

Внутреннее убранство дополнял подвешенный на цепях фонарь в виде урны. Вся композиция построена таким образом, чтобы направить внимание зрителя к надгробию и создать настроение глубокой печали.

К 1806-1809 годам относится проектирование и сооружение Томоном четырех фонтанов на Царскосельской дороге, лучший из которых был возведен у подножия Пулковской горы.

Преждевременная смерть в 1813 году оборвала жизнь Томона в самом расцвете творческих сил. Он провел в России 14 лет и обрел в ней свою вторую родину, его творчество составило органическое звено в истории всего русского зодчества.

Биография
Тома де Томон родился в 1760 году в швейцарском городе Берне. Образование он получил во Франции, где отец его находился на военной службе. Сведения о детстве и юности Томона, об его первоначальном воспитании скудны и зачастую противоречивы. Но рисунки и акварели Томона дают представление об его первых опытах в искусстве.
После успешного окончания Парижской академии архитектуры Тома де Томон уехал в Рим продолжать образование. От итальянского периода сохранились многочисленные рисунки. Наиболее ранний из них датирован 1784 годом. Из Рима он совершил путешествие в Неаполь и Флоренцию, а также в Венецию.
Томон поступил на службу к графу д`Артуа, брату короля Людовика XVI, в качестве рисовальщика и архитектора. Возвращение во Францию, казалось, сулило ему многочисленные заказы в придворных кругах. Но аристократии было не до того назревали бурные политические события - Великая французская буржуазная революция.
В начале 1790-х годов Томона пригласили в имение князей Любомирских, в польский город Ланьцут. Здесь до наших дней сохранился великолепный дворец, построенный в первой половине XVII века в стиле барокко, - резиденция магнатов Любомирских. Тома де Томон принял участие в работах по его перестройке.
В конце 1794 года Томон приезжает в Венгрию, где заключает контракт с герцогом Миклошем Эстергази на «руководство и составление всех архитектурных проектов, которые его высочество пожелает осуществить, и съемку планов дворцов и имений...». В свободное время архитектору предоставляется возможность выполнять заказы и совершенствовать свое мастерство. Первые два года службы Томона у Эстергази были наиболее плодотворными. В это время он создает несколько интересных проектов, сохранившихся до наших дней.
Проект школы - первый известный проект общественного сооружения Томона, был выполнен, очевидно, для Вены. Как в жилых античных постройках, композиционным центром, по замыслу Томона, стал двор, приобретающий здесь значительные размеры. Вокруг двора должны были группироваться классные помещения. В том же 1795 году для города Эйзенштадта, где долгое время находилась резиденция Эстергази, Томон создает проект серных бань.
Жалованье в девятьсот флоринов в год, которое Томон получал из княжеской казны, не было щедрым. Архитектор часто с трудом сводил концы с концами и неоднократно обращался к князю с просьбой оплатить его расходы, связанные, главным образом, с содержанием квартиры.
После долгих колебаний Томон в конце 1797 года решил оставить службу и уехать в далекую и загадочную Россию. Весной 1798 года архитектор навсегда покинул Вену, забрав с собой чертежи, коллекции, неосуществленные творческие замыслы и надежды. После приезда в январе 1799 года в «вольный город» Гамбург Томон смог, наконец, получить у русского посланника паспорт, выданный ему по особому разрешению царя. К весне архитектор добрался до русской границы, а затем из Риги направился в Москву.
Спустя некоторое время по поручению Александра Михайловича Голицына Тома де Томон отправился в его имение Самойлово, где проектировал и строил церковь во имя Пречистой Богородицы. Вскоре архитектор уехал в Петербург.
Столица произвела на Томона необыкновенное впечатление. Такого города он еще не видел. Построенный в течение короткого времени, город не знал западноевропейской пестроты. Барокко и классицизм господствовали в его архитектуре, придавая облику города стилистическую цельность.
В архитекторах и строителях Петербург испытывал постоянную потребность, и Томон полностью окунулся в радостную для него атмосферу творчества. Вскоре Томона допустили к конкурсу на проект Казанского собора, в котором принимали участие архитекторы Камерон, Воронихин и Гонзага.
Утвердили проект Воронихина, но для Томона участие в конкурсе было хорошей практикой. Знакомство с Воронихиным переросло впоследствии в дружбу, подкреплявшуюся совместной работой. В проекте Казанского собора Томон показал себя способным решать сложные проблемы, связанные с новым, ансамблевым характером русской архитектуры. Не случайно ему поручили составление проекта триумфальных ворот с кордегардиями у одной из застав Москвы.
В течение короткого времени архитектор разработал несколько вариантов проекта и позаботился о воплощении идеи заказчика - Павла I центральные триумфальные ворота, символизирующие мощь Российского государства, должны были составить единую архитектурную композицию с фланкирующими их кордегардиями. Царю-заказчику понравился третий вариант, на проекте фасада которого он написал «Быть по сему». Проект триумфальных ворот явился первой большой удачей архитектора, но смерть Павла I помешала его осуществлению.
Первый год пребывания архитектора в Петербурге ознаменовался радостным для него событием. По решению совета Академии художеств от 18 августа 1800 года он удостоился звания академика «по трем рисункам, представляющим внутренние и наружные виды в проспекте...». Признание Тома де Томона превосходным рисовальщиком значительно опередило будущую славу его как архитектора. Своими превосходно выполненными графическими работами Томон обратил на себя всеобщее внимание. 24 мая 1801 года «архитектору Томону за гравировку» был выдан из «Кабинета» «перстень бриллиантовый с изумрудом».
Практическая деятельность Тома де Томона-зодчего в Петербурге началась в 1802 году. 30 января 1802 года Александр I издал указ «Архитектора Томона, приняв в Российскую службу, повелеваю причислить его в ведомство Кабинета и производить жалованья по две тысячи рублей в год». С этого момента перед Томоном открылись широкие возможности для полного раскрытия его замечательного таланта. Он получил заказ на перестройку Большого театра в Петербурге.
Как свидетельствуют архивные документы, первое каменное здание Большого театра начали возводить в 1775 году по проекту Антонио Ринальди. Открытие его состоялось в 1783 году. Через два года потребовались различного рода внутренние переделки. А в 1802 году было решено произвести в театре капитальный ремонт и сделать более парадным его внешний облик. Ремонт закончился полной перестройкой здания по проекту Тома де Томона. Неузнаваемо изменился не только его внешний облик. Здание было заново распланировано, и его помещения получили иную отделку. Проект театра утвердили 9 апреля 1802 года. Все работы были выполнены за восемь месяцев - необычайно короткий по тому времени срок.
Если с решением плана Томон справился быстро, то над созданием фасада пришлось потрудиться. Задача была не из легких в строго определенных габаритах найти вариант, наиболее обогащающий облик здания, улучшающий его пропорции. И Томон нашел такое решение. В центре главного фасада по ширине возвышающейся сценической коробки архитектор задал сильно выступающий вперед восьмиколонный портик со свободно стоящими колоннами ионического ордера.
Многочисленные проекты театров для Петербурга, выполненные Тома де Томоном, показывают широту замыслов зодчего и свидетельствуют об его высоком мастерстве в разработке композиционных приемов театральных зданий. А первый вариант театра драмы и комедии по своим небывалым масштабам превосходил все известные театральные здания того времени.
Открытие нового театра явилось значительным событием не только для Петербурга. Красота, удобство и техническое оснащение здания сделали его известным не только в России, но и за границей. Вот что писал один из современников Тома де Томона об этом событии «Несколько месяцев тому назад газеты с похвалой говорили о новом театре... и дали описание этого сооружения, одного из самых замечательных среди ныне существующих по своей величине и великолепию... Единственный перистиль в восемь колонн, находящийся на главном фасаде, позволяет удобно выходить под его защитой, так как колонны находятся на уровне земли, достаточно удалены от стены, давая возможность проезда экипажам... Подобного сооружения еще нет во Франции, несмотря на двадцать театров, которыми Париж скорее загроможден, чем украшен... Ни один из них не позволяет еще ставить оперу с помпой, требуемой при собрании богов и героев».
Свою проектную и строительную работу, а также службу на стекольном заводе Томон сочетал с педагогической деятельностью. 5 мая 1802 года президент Академии художеств А.С. Строганов предложил совету Академии зачислить для преподавания в архитектурный класс академика Томона - «человека по сей части совершенно знающего и способного». Окончательное решение «об определении академика Томона для обучения воспитанников архитектурного класса» было принято в конце мая.
В Академии художеств Тома де Томону была предоставлена квартира, занимаемая ранее академиком Павлом Брюлловым. Из архивных источников удалось установить, что квартира Томона имела «по фасаду семь окон и шесть комнат, в коридоре один покой в одно окно и кухню; в антресолях по фасаду три комнаты, в них пять окон, и по коридору три комнаты». Квартира эта находилась на первом этаже со стороны Четвертой линии Васильевского острова в северной части здания, а классы, в которых Томон преподавал, размещались в противоположном конце здания на втором этаже.
Еще в 1803 году, когда Томон работал над проектами нового петербургского театра, он проектировал также театр для города Одессы. Хорошо понимая градостроительные особенности приморского города и учитывая его рельеф, архитектор создает театр на возвышении как отдельно стоящее здание. Он стремится поставить театр там, где бы его можно было обозревать с самых различных точек, и с суши, и с моря.
В опубликованном Тома де Томоном проекте одесский театр - монументальная, прямоугольная в плане постройка с самым необходимым количеством парадных и служебных помещений. В процессе строительства театра, которое затянулось на несколько лет, внешний облик его, по сравнению с проектом, значительно изменился. Портик занял всю ширину фасада. Колонны строгого ионического ордера сменились колоннами пышного коринфского ордера, величину которых архитектор рассчитал на высоту здания. Театр утратил цельно-воспринимаемый объем, но вид его стал более величественным.
Одновременно с театром Томон проектирует для Одессы военный госпиталь - грандиозное сооружение, задуманное как больничный комплекс. В случае осуществления этого проекта Одесса украсилась бы одним из самых монументальных и выразительных сооружений эпохи классицизма. Но замыслу не суждено было воплотиться в жизнь - архитектору поручили проектирование госпиталя значительно меньших размеров.
В те же годы Томон разрабатывает проект амбаров Сального буяна в Петербурге. Буяном называли специально отведенное обширное место для выгрузки больших партий товаров. Строгая архитектура амбаров Томона стала прекрасным «аккомпанементом» монументальному образу, созданному гением Воронихина.
После смерти Павла I императрица Мария Федоровна решает воздвигнуть в его память мавзолей. Строительство предполагалось в живописном Павловском парке недалеко от дворца - резиденции вдовы. Она поручает Томону разработать проект памятника. В начале октября 1807 года Мария Федоровна утвердила «учиненный архитектором Томоном план саду, где будет сооружаться памятник», и приказала «оный план для наблюдения за работой отдать при повелении садовому мастеру Асмусу». Но только 21 июня 1809 года Томон смог написать рапорт об окончании работ.
Созданный талантом Тома де Томона и воплощенный в камне Карлом Висконти, мавзолей явился одним из блестящих шедевров парковой архитектуры русского классицизма. Общая планировка, объемно-пространственное решение и искусно выполненные архитектурные и скульптурные детали, - все свидетельствует здесь о высоком художественном мастерстве.
Мавзолей словно неожиданно вырастает из земли и представляется монументальным, несмотря на действительные скромные размеры. Отсюда видны одновременно и главный, и боковой фасады. Впечатление монументальности усиливается далее при подходе к гранитным ступеням мавзолея. Четыре мощные колонны дорического ордера, вытесанные из каменных монолитов, поддерживают тяжелый фронтон, в тимпане которого начертаны слова «Супругу-благодетелю».
В ходе проектирования и строительства мавзолея в Павловском парке Тома де Томон получает заказ на создание другого монументального сооружения - триумфальной колонны в Полтаве. Весной 1805 года проект был уже готов и вскоре утвержден. Об основной идее монументального сооружения, построенного в июне 1811 года, его композиционных и конструктивных особенностях архитектор писал «Так как колонна является триумфальным памятником, воздвигнутым в память Петра Великого, в честь самого памятного и решительного события его царствования, то я старался дать всей этой композиции характер оригинальный и, так сказать, присущий герою и его творчеству. С этой целью я прибегнул к аллегориям простым, но точным и ясным. Колонна из железа в четыре куска, и, чтобы скрыть их соединение, каждый шов закрыт венком; первый из лавра и пальм, второй из лавра, а третий из дубовых листьев. Промежутки между венками заполнены изображениями перекрещенного оружия. Капитель образована из больших пальмовых листьев. Наверху возвышается цоколь, увенчанный полусферой. Над полусферой распростер свои крылья орел, держащий в когтях молнии войны, а в клюве лавровый венок...»
В 1806 году Томон вместе с Воронихиным получил заказ на проектирование фонтанов вдоль дороги из Петербурга в Царское Село. Фонтан на склоне Пулковой горы Томон проектировал и строил вместе с Воронихиным, а остальные сооружал один. Совместному творению зодчие придали облик грота - пещеры, как бы открывающей вход в земные недра. Грот оформлен монументальным приземистым портиком с двумя мощными колоннами дорического ордера, каннелированные стволы которых словно вросли в землю.
Одновременно с фонтаном на Пулковой горе Томон соорудил три фонтана на Царскосельской дороге. В 1807 году он разработал проект и составил смету на строительство фонтана в деревне Пулковой. Тщательно прорабатывая композицию и выверяя пропорции, архитектор продумывал каждую деталь, строго отбирая только то, что усиливает звучание архитектурного образа. В результате Томон создал сооружение величественное и монументальное, несмотря на его небольшие размеры.
Первое десятилетие века для Тома де Томона явилось временем необычайного творческого подъема. Архитектор много работал над проектами для губернских городов. В 1806-1807 годах в мастерской архитектора один за другим рождались проекты жилых и общественных зданий, причем последним отводилась немаловажная роль.
В период между 1806 и 1809 годами по проекту Томона в Петербурге перестраивался дом Лаваля, сохранившийся до наших дней и представляющий собой один из наиболее интересных архитектурно-художественных и исторических памятников города. Архитектор сохранил в общих чертах планировку и назначение отдельных помещений. Однако заново отделал здание и его интерьеры. Неузнаваемо преобразился фасад. Он получил богатый архитектурно-художественный декор, сразу же выделивший дом Лаваля среди особняков знати, разместившихся вдоль набережной Невы.
Будучи придворным архитектором, Томон участвовал в переделке интерьеров Зимнего дворца. Он разработал проекты Овальной столовой и так называемых Холодных бань. В 1810 году придворного архитектора привлекли к работам, развернувшимся в летней царской резиденции на Каменном острове. Томон подошел к переделке сада тактично. Сад приобрел строгую, логически построенную, четкую планировку, основанную на сочетании регулярного принципа с пейзажным.
1810 год для Томона ознаменовался еще одним радостным событием. 1 сентября в большом общем собрании Академии художеств ему единодушно было присвоено звание профессора архитектуры.
Период работы Тома де Томона в Петербурге охватывает тринадцать лет. Деятельность его была плодотворной. Но один из его замыслов принес ему мировую известность. Это прославленный ансамбль Стрелки Васильевского острова. Он достойно завершил неповторимый архитектурный облик центра Петербурга - одного из красивейших городов Европы.
Проектирование и сооружение этого ансамбля охватывает почти весь петербургский период творчества Тома де Томона - наиболее продолжительный и плодотворный в его жизни. Именно в этом произведении наиболее ярко проявился творческий гений мастера. Томон создал прекрасный архитектурный памятник, символизирующий новую эпоху в развитии русской архитектурной мысли.
Для составления проекта Томону потребовалось несколько лет неустанных поисков при постоянной творческой поддержке совета Академии художеств. Архитектор сделал несколько проектов. Неустанные поиски привели Томона к созданию лучшего из них, который и был утвержден 26 февраля 1804 года. Основные усилия при разработке его были направлены на улучшение общих пропорций и планировочной структуры, а также на доработку деталей. Число колонн на боковых фасадах уменьшилось до четырнадцати. Плоские перемычки окон первого этажа были заменены декоративными замковыми камнями укрупненных пропорций. Исчезли ненужные мелкие декоративные элементы, не различимые на значительных расстояниях, - к примеру, барельефы во фризе. Изменилась и внутренняя планировка. Улучшились пропорции отдельных помещений, в том числе и центрального зала. Сохранились только две внутренние лестницы, но зато с достаточно широкими маршами. Для удобства они располагаются по диагонали в противоположных углах здания.
Работы на Стрелке начались весной 1804 года, а 23 июня 1805 года в присутствии царской семьи и при большом стечении народа состоялась торжественная закладка Биржи.
25 декабря 1811 года объявили «высочайший указ, которым повелено было закрыть строительную комиссию, а новое биржевое здание со всеми оными принадлежностями, ростральными колоннами, площадью и набережной, сдать в ведение министра финансов». В связи с завершением работ чиновники, бывшие при построении новой Биржи, получили из царской казны перстни с драгоценными камнями, а Тома де Томону был пожалован орден Св. Владимира IV степени.
Во время приема здания Биржи обнаружились недоделки, что затянуло работы еще на два года. Но и в 1814 году открытия Биржи не состоялось - еще продолжалась война с Наполеоном. Это произошло 15 июля 1816 года и стало настоящим праздником. Биржа настолько всем нравилась, что ее повсеместно стали изображать на картинах, акварелях, гравюрах и предметах прикладного искусства шпалерах, вазах, стеклянной и фарфоровой посуде.
Ансамбль Биржи уже издали производит сильное впечатление, откуда бы вы к нему ни приближались с Дворцовой набережной или со стороны Петропавловской крепости. На значительных расстояниях хорошо воспринимаются весь объем спокойного, окруженного колоннадой здания, как бы противостоящий течению быстрой реки, прекрасные силуэты Ростральных колонн и упругая лента набережной. Объединенные в единое и неразрывное целое части ансамбля предлагают поразительное разнообразие точек обзора. Благодаря удачно найденному масштабу, биржевой ансамбль превосходно согласуется с ансамблем Петропавловской крепости и застройкой Дворцовой набережной. Он явился тем звеном, которого так не хватало для завершения столь привычного теперь облика городского центра.
Тома де Томон скончался 23 августа 1813 года. Отпевали его в католической церкви Св. Екатерины и похоронили на Смоленском кладбище. На могиле был поставлен памятник из розового гранита в виде античного жертвенника на высоком постаменте.
Долгое время оставался спорным вопрос относительно причины скоропостижной смерти Тома де Томона. Многие документы на французском языке (ни Томон, ни его жена русского языка не знали) оставались вне поля зрения исследователей. В их числе прошение вдовы Клер де Томон от 22 марта 1816 года на высочайшее имя, в котором есть такие строчки о кончине зодчего «Смерть явилась следствием падения, которое произошло в Каменном театре при осмотре состояния стен этого здания после пожара».

Одним из первых сооружений начала XIX века явилась торговая Биржа, возведенная в Петербурге на стрелке Васильевского острова французским архитектором Тома де Томоном. Жан Франсуа Тома де Томон (род. 1760) был известен в России и как превосходный рисовальщик. Античные сооружения возникают в его рисунках в окружении смятенных стихий природы, при блеске ночных светил, порой как лирический аккомпанемент мифологической сцене. В архитектурном творчестве Томона романтический элемент ощутим в замысле мавзолея «Супругу–благодетелю» в Павловске, решенного в виде маленького дорического храма, затерянного в густой зелени английского парка. Оттенок романтизма свойственен многим ампирным парковым сооружениям начала XIX в, тесно слитым с окружающей природой в меланхолические пейзажные картины, обогащенные элегическими образами парковой скульптуры. Такие рисунки Воронихина, как набросок замысла «кабинета-фонарика» дворца в Павловске, с его живописными светотеневыми эффектами и лирическим обликом юных кариатид, показывает, что романтическая концепция не была чужда и этому зодчему.

Огромное многоколонное здание Биржи, напоминающее античный дорический храм, расположено в центре Петербурга, у самой оконечности Васильевского острова. В портовом городе государства с расширяющимися международными связями и растущим политическим влиянием такая ориентировка здания служащего центром торговых операций, была оправданной. Здесь все дышит необычайной мощью: огромное полуциркульное световое окно Биржи, гладкие стволы колонн, плавные линии гранитных спусков к воде, циклопические пропорции скульптуры, которая в своей грандиозности кажется созданием самой природы. Зрелище величавого спокойствия и силы здесь столь убедительно, что его не может подавить даже впечатление первозданной мощи Невы.

Благодаря комплексу сооружений Биржи на стрелке Васильевского острова, город, доселе вытягивающийся вдоль Невы по ее берегам, получил центрирующее начало. Действительно из-под колоннады, открывались взору важнейшие архитектурные панорамы города. Находясь на ступенях Биржи, человек ощущал себя в самом сердце Петербурга. Справа уходила вдаль шеренга дворцов. Слева – высилась Петропавловская крепость, навстречу катилась необычайно широкая в этом месте река. Именно Биржа была все время перед глазами наблюдателя, идущего по Дворцовой набережной от Летнего сада к Адмиралтейству, или созерцающему панораму невских берегов от подножия Петропавловской крепости.

Одно из первых сооружений зрелого классицизма, Биржа поразила воображение современников. Гравюры и живописные полотна свидетельствуют о том, что она воспринималась как своеобразное средоточие городской жизни и характерный элемент пейзажа Петербурга, воплощающий поэзию и красоту его облика.

Именно Биржей, увиденной от парапета Дворцовой набережной, начинает свою известную «литературную прогулку» К.Батюшков, желая показать воображаемому спутнику красивейшие виды столицы. В тихом созерцании волшебного зрелища Биржи, тонущей в светлом мареве летнего вечера, застыли фигуры гуляющих в картине С.Щедрина, кажется написанной с того же места, с которого рассматривает Биржу и Батюшков.

В картинах Ф.Алекеева Биржа изображена с близкого расстояния, с реки «Вид на Биржу и Адмиралтейство от Петропавловской крепости») Вокруг нее на мостовой видны группы оживленно беседующих негоциантов, кареты и всадники; на мощеных булыжником спусках – грузчики, тюки товаров; на воде – небольшие парусные суда, плоты, лодки перевозчиков. А.Мартынов с поразительным чувством стиля архитектурного пейзажа, видит в Бирже воплощение своеобразной «стройной красы» Петербурга, с его ровной гладью реки, горизонталями набережных и вертикалями судовых мачт, строгих, украшенных колоннадами и шпилями зданий.

С.Галактионов в литографии 1820-х годов, входящей в собрание «Видов Санкт-Петербурга и его окрестностей», представляет скульптуры ростров, гигантскую колоннаду Биржи, Неву и видимые за нею здания почти как некий воображаемый идеальный архитектурный пейзаж, как «северную Пальмиру», как «восьмое чудо света». Наконец М.Н.Воробьев, рассматривая Биржу издали, от восточного бастиона Петропавловской крепости, в зыбком полусвете белой ночи, создает ее романтический образ, как бы встающий из волн реки («Летняя ночь в Петербурге»).