Г. Алмонд, С. Верба. Гражданская культура и стабильность демократии. Алмонд ГА., Верба С. Гражданская культура и стабильная демократия С верба сравнительная политическая культура

Обусловлены находящимися в центре внимания спорными вопросами, сделали бы в конечном итоге сложным сохранение баланса, так к такому результату привело бы и полное отсутствие включенности и активности. Баланс может поддерживаться на протяжении длительного времени лишь в том случае, если разрыв между активностью и пассивностью не слишком широк. Если вера в политические возможности человека время от времени не будет подкрепляться, она скорее всего исчезнет. С другой стороны, если эта вера поддерживается лишь сугубо ритуальным образом, она не будет представлять собой потенциальный источник влияния и служить средством сдерживания тех, кто принимает решения […]
До сих пор мы рассматривали вопрос о путях уравновешивания активности и пассивности, присущих отдельным гражданам. Но такое равновесие поддерживается не только имеющимся у индивидов набором позиций, но и распределением позиций между различными типами участников политического процесса, действующих в системе: одни индивиды верят в свою компетентность, другие – нет; некоторые активны, некоторые пассивны. Такой разброс в представлениях и степени активности индивидов также способствует укреплению баланса между властью и ответственностью. Это можно увидеть, если проанализировать описанный выше механизм становления равновесия: какой-то вопрос приобретает остроту; активность возрастает; благодаря ответу правительства, снижающему остроту вопроса, баланс восстанавливается. Одна из причин, почему усиление важности какого-то вопроса и ответный взлет политической активности не приводят к перенапряжению политической системы, заключается в том, что значимость того или иного вопроса редко когда возрастает для всех граждан одновременно. Скорее, ситуация выглядит следующим образом: отдельные группы демонстрируют взлет политической активности, в то время как остальные граждане остаются инертными. Поэтому объем гражданской активности в каждом конкретном месте и в каждый конкретный момент оказывается не настолько велик, чтобы повлечь за собой перенапряжение системы.
Все сказанное выше основано на данных о позициях обычных граждан. Однако, чтобы механизм, существование которого мы постулировали, мог работать, позиции неэлит должны дополняться позициями элит. Принимающим решения необходимо верить в демократический миф – в то, что обычные граждане должны участвовать в политике, и в то, что они на деле обладают влиянием. Если принимающий решения придерживается такого взгляда на роль обычного гражданина, его собственные решения способствуют поддержанию баланса между правительственной властью и ответственностью. С другой стороны, принимающий решения волен действовать так , как ему представляется наилучшим, поскольку обычный гражданин не барабанит в его дверь с требованиями каких-то действий. Он огражден инертностью обычного человека. Но если принимающий решения разделяет веру в потенциальную влиятельность обычного человека, его свобода действий ограничена тем, что он предполагает: если не действовать в соответствии с желаниями граждан, в его дверь начнут барабанить. Более того, если официальное лицо разделяет точку зрения, что обычный человек должен участвовать в принятии решений, его заставляет действовать ответственно и вера в то, что подобное влияние граждан законно и оправданно. И хотя из наших данных это и не следует, есть основания предположить, что политические элиты разделяют политическую структуру неэлит; что в обществе, где существует гражданская культура, они, как и неэлиты, придерживаются связанных с ней позиций. В конечном счете элиты составляют часть той же самой политической системы и во многом прошли через тот же самый процесс политической социализации, что и неэлиты. И анализ показывает, что политические и общественные лидеры, равно как и имеющие высокий статус граждане более склонны принимать демократические нормы, чем те, чей статус ниже.
Исследование позиций элит наводит на мысль о существовании еще одного механизма, позволяющего укреплять ответственность в условиях, когда активность и включенность обычного гражданина остается низкой. Влияние гражданина не всегда и даже не в большинстве случаев является именно тем стимулом, за которым следует ответ (гражданин или группа граждан выдвигают требование – правительственная элита предпринимает действия, чтобы удовлетворить его). Здесь, скорее, действует хорошо известный закон "ожидаемых реакций". Значительная часть гражданского влияния на правительственные элиты осуществляется без активных действий и даже без осознанного стремления граждан. Элиты могут предвидеть возможные требования и действия, в соответствии с этим принимать ответные меры. Элиты действуют ответственно не потому» что граждане активно выдвигают свои требования, а для того, чтобы удержать их от активности.
Таким образом, в рамках гражданской культуры индивид не обязательно бывает рациональным, активным гражданином. Тип его активности – более смешанный и смягченный. Это позволяет индивиду совмещать определенную долю компетентности , включенности и активности с пассивностью и невключенностью. Более того, его взаимоотношения с правительством не являются чисто рациональными, Поскольку они включают в себя приверженность – как его, так и принимающих решения – тому, что мы назвали демократическим мифом о компетентности гражданина. А существование такого мифа влечет за собой важные последствия. Во-первых, это не чистый миф: вера в потенциальную влиятельность обычного человека имеет под собой известные основания и указывает на реальный поведенческий потенциал. И вне зависимости от того, соответствует ли этот миф действительности или нет, в него верят.
Умение управлять эмоциями
[…] Есть несколько причин, по которым именно баланс прагматических и эмоциональных ориентаций, а не максимальное проявление либо прагматизма, либо страсти необходим для эффективного функционирования демократии. Во-первых, политическая приверженность, чтобы на нее можно было положиться, не должна быть полностью лишенной эмоций. Согласно выводу, сделанному С. Липсетом, лояльность по отношению к политической системе, если в ее основе лежат сугубо прагматические соображения относительно эффективности последней, покоится на весьма шаткой основе, поскольку чересчур сильно зависит от того, как эта система функционирует. Чтобы сохранять стабильность на протяжении длительного периода времени, система нуждается в политической приверженности, основанной на более общей привязанности к ней, на том, что мы могли бы охарактеризовать как "системное чувство". Далее, повторяя соображение, высказанное Г. Экштейном, можно отметить, что сугубо прагматическая, неэмоциональная политическая включенность подразумевает проведение оппортунистической политики, которая нередко приводит к цинизму. С другой стороны, если эмоциональное отношение к политике или к конкретной политической группе становится чересчур сильным, это может иметь пагубные последствия для демократии. Во-первых, сильная эмоциональная включенность в политику ставит под угрозу баланс между активностью и пассивностью, поскольку сохранение этого баланса зависит от невысокой значимости политики. Во-вторых, политическая включенность такого плана ведет к "росту политических ставок", создавая благоприятную почву для мессианских массовых движений, которые подрывают стабильность демократий. Более того, последствия сильной эмоциональной пристрастности могут быть пагубными и тогда, когда такая пристрастность обращена на систему в целом и на официально освященные элиты , и тогда, когда она касается конкретных общественных подгрупп. Понятно, что слишком сильная приверженность определенным политическим партиям и группам может привести к дестабилизирующему уровню фрагментаризации системы. Но даже если такая приверженность направлена на политическую систему и официально освященные элиты, то последствия, скорее всего, будут неблагоприятными. Чтобы граждане могли хоть в какой-то степени контролировать политические элиты, их преданность по отношению к системе и этим элитам не должна быть полной и безусловной. Кроме того, гражданская культура, наряду с ролью гражданина, предполагает сохранение более традиционных ролей прихожанина. Сохранение находящейся вне политики сферы деятельности является весьма важным фактором, если стремиться к сбалансированному воздействию гражданской культуры.
Из всего этого следует, что участие в политике не должно быть ни сугубо инструментальным, ни сугубо эмоциональным. Человек, принимающий участие в политике, должен получать от такого участия как прагматическое, так и эмоциональное вознаграждание. И сбалансированное включение в политику опять-таки оказывается характерным для гражданской культуры наиболее процветающих демократий. […]
Согласие и разногласия
[…] Значение социального доверия и сотрудничества как компонента гражданской культуры невозможно переоценить. В определенном смысле они являются тем основным резервуаром, из которого демократическое устройство черпает свою способность функционировать. Создатели конституций изобрели формальные структуры политической жизни, призванные укреплять вызывающие доверие поведение, однако без существующих отношений доверия подобные институты, похоже, мало чего стоят. Социальное доверие способствует политическому сотрудничеству граждан этих стран, а без данного сотрудничества демократическая политика невозможна. Такое доверие, вероятно, составляет и часть взаимоотношений между гражданами и политическими элитами. Ранее мы говорили, что для демократии необходимо поддержание власти элит. Теперь мы хотим добавить, что чувство доверия по отношению к политической элите, вера в то, что чувство доверия по отношению к политической элите, вера в то, что она представляет собой не враждебную и внешнюю силу, а часть того же самого политического сообщества, заставляет граждан стремиться передать ей власть. Наряду с этим наличие общесоциальных установок снижает опасность того, что эмоциональная приверженность к определенной политической подгруппе приведет к политической фрагментации. […]
Все вышесказанное подводит нас к пониманию того, что в демократической системе должен поддерживаться еще один баланс – между согласием и разногласием. […] В обществе, говоря словами Т. Парсонса, должна быть "ограниченная поляризация". Если нет согласия , мало шансов на мирное разрешение политических споров, которое ассоциируется с демократическим процессом. Если, например, стоящая у власти элита сочтет оппозиционную чересчур опасной, она вряд ли допустит мирную конкуренцию с последней за достижение статуса правящей элиты.
Баланс между согласием и разногласием поддерживается в гражданской культуре при помощи механизма, аналогичного тому, который обеспечивает баланс между активностью и пассивностью, а именно: с помощью несоответствия между нормами и поведением. […] Это лишь один из путей, с помощью которых гражданская культура укрощает разногласия в обществе. В целом такое укрощение сопровождается подчинением конфликтов на политическом уровне неким более высоким, всеобъемлющим ориентациям на сплоченность, будь то нормы, связанные с "демократическими правилами игры", или вера в том, что в обществе существует солидарность, основанная на не связанных с политическим единомыслием критериях, а стоящая над партийными интересами.
Баланс, о котором идет речь, должен поддерживаться не только на уровне граждан, но и на уровне элит. […] Так, например, сложные формальные и неформальные правила этикета в законодательных органах США и Великобритании поощряют и даже требуют дружеских отношений (или хотя бы дружелюбных слов) между сторонниками находящихся в оппозиции друг к другу партий. И это смягчает их явную ориентацию только на своих сторонников. Конечно, это не означает, что приверженность "своим" перестает быть важной силой, просто она удерживается в допустимых рамках с помощью более общих норм человеческих отношений.
Суммируя, можно сказать, что наиболее поразительной чертой гражданской культуры, как она описана в этой книге, является ее разнородный характер. Во-первых, она является смешением ориентаций прихожанина, подданного и гражданина. Ориентация прихожанина на первичные взаимоотношения, пассивная политическая позиция подданного, активность гражданина – все это слилось в гражданской культуре. Результатом же является набор укрощенных или сбалансированных политических ориентаций. Есть здесь и политическая активность, но ее не так много, чтобы получить возможность разрушить правительственную власть; наличествуют вовлеченность и преданность, но они смягчены; имеются и разногласия, но они умеряются. Кроме того, политические ориентации , образующие гражданскую культуру, тесно связаны с общесоциальными и межличностными ориентациями. В рамках гражданской культуры нормы межличностных отношений, общего доверия и доверия по отношению к своему социальному окружению пронизывают политические позиции и смягчают их. Смешение позиций, характерное для гражданской культуры, полностью "подходит" для демократической политической системы. Оно по многим своим параметрам наиболее соответствует такой смешанной политической системе, какой является демократия3.
Источники гражданской культуры
[…] Государственные деятели, стремящиеся создать политическую демократию, часто концентрируют свои усилия на учреждении формального набора демократических правительственных институтов и на составлении конституций. Они также могут сосредоточить внимание на формировании политических партий, с тем чтобы стимулировать участие масс. Но для развития стабильного и эффективного демократического строя требуется нечто большее, чем определенные политические и управленческие структуры. Это развитие зависит от ориентаций, имеющихся у людей в отношении политического процесса, т. е. от политической культуры. Если она не способна поддержать демократическую систему, шансы на успех последней весьма слабы.
Наиболее подходящей для демократической политической системы остается гражданская культура. Это не единственная разновидность демократической культуры, но она представляется именно той ее разновидностью, которая в наибольшей степени соответствует стабильной демократической системе. Поэтому целесообразно посмотреть, как гражданская культура передается от поколения к поколению. Первое, что можно отметить в данной связи, это то, что ей не учат в сколько-нибудь прямом смысле слова в школах. Гражданское обучение в США делает упор на тот тип поведения, который ближе к рационально-активистской модели, чем к гражданской культуре. Указанный тип поведения составляет важный компонент гражданской культуры, но не более, чем компонент. В Великобритании, политическая культура которой также весьма приближена к гражданской культуре, мы почти не наблюдаем выраженных попыток привить детям ни систему норм поведения, ассоциирующихся с гражданской культурой, ни ту, которая выражена в рационально-активистской модели. Там практически нет четко сформулированной теории относительно того, что же такое "хороший британский подданный" и как готовить детей к выполнению роли гражданина. Это не означает, что непосредственное обучение в школе не играет никакой роли в выработке гражданской культуры. Речь идет скорее о том , что его роль второстепенна.
Неудивительно, что гражданская культура не передается исключительно путем прямого обучения ей. Составляющие ее ориентации и поведение соединены сложным, запутанным образом – ведь это культура, характеризующаяся определенной долей непоследовательности и уравновешенных противоположностей. Одну из важнейших частей гражданской культуры составляет набор позиций, касающихся доверия по отношению к другим людям, – многослойный, иногда противоречивый набор, который трудно передать при помощи прямого обучения. Как же тогда гражданская культура передается от поколения к поколению?
Ответ на вопрос содержится в процессе политической социализации. Гражданская культура передается в ходе сложного процесса, который включает в себя обучение во многих социальных институтах – в семье, группе сверстников, школе, на рабочем месте, равно и в политической системе как таковой. Тип опыта, получаемого в этих институтах, различен. Индивиды приобретают политические ориентации путем направленного обучения – например, на специальных уроках основ гражданственности; но они также обучаются, сталкиваясь с политическим опытом, который вовсе не рассчитан на то, чтобы на нем учились, – например, ребенок слышит, как его родители обсуждают политические вопросы или наблюдает за деятельностью субъектов политической системы. Воспитание политических ориентаций может быть и не направленным и не политическим по своему характеру, как это бывает, когда индивид узнает о власти из своего участия во властных структурах семьи или школы, или когда он узнает о том, заслуживают ли люди доверия, из своих ранних контактов со взрослыми.
Столь широкий характер политической социализации дает великолепную возможность постичь те тонкости, на которых основана гражданская культура. Поскольку некоторые из уроков не выражены явно, противоречия между ориентациями могут пройти незамеченными. И поскольку политическое обучение идет одновременно по многим каналам, человек может воспринять различные аспекты политической культуры из разных источников. Такой характер обучения позволяет уменьшить до предела то напряжение, которое могло бы возникнуть, если бы ориентация на активность и ориентация на пассивность (как один из примеров противоположных политических установок , входящих в гражданскую культуру) происходили бы из единого источника. Так, через свое участие в жизни семьи и школы, равно как и через восприятие норм политического участия ребенок может научиться рассчитывать на возможность реального участия в принятии решений. В то же самое время неизбежное соприкосновение с иерархическим типом власти в семье и школе умеряет настроенность на господство над своим политическим окружением. Аналогичным образом то, что вычитано из книг о необходимости политической активности и идеализма в политике, будет сглажено наблюдениями за фактическим политическим поведением и ориентациями взрослых. И этот разнородный набор ориентаций, выработанных в детстве, еще будет модифицироваться под влиянием последующего непосредственного опыта соприкосновения с политикой. Ожидания и нормы, касающиеся участия в ней, будут взаимодействовать с теми фактическими возможностями участия, которые предоставляет политическая система, с тем значением, которое человек сам придает тому или иному вопросу, и с теми требованиями, которые накладывает на него исполнение других ролей.

Честь создания теоретически обоснованной и завершенной концепции политической культуры принадлежит Габриэлю Алмонду и Сиднею Вербе. Сама идея такой концепции родилась у Алмонда в связи с разработкой теории политической системы при попытках сравнивать политические системы различных стран (статья «Сравнительные политические системы», 1956 г.). К разработке этой концепции, которая давно стала не только современной политической теорией, но и методом политологии, Алмонд приступил в 1956 г. В совместной работе с Вербой «Гражданская культура. Политические установки и демократии пяти наций» (1963) они отмечали, что вводят термин «политическая культура» прежде всего для разделения политических и неполитических позиций и моделей поведения, но в то же время и для расширения возможностей использования в политологии концептуальных схем и подходов антропологии, социологии и психологии.

В содержательном смысле термин «политическая культура» означает, прежде всего, психологические ориентации относительно социальных объектов. С точки зрения сравнительного анализа политических систем, политическая культура – это политическая система, усвоенная в сознании, чувствах и оценках населения. Чтобы определить политическую культуру всей нации, необходимо выделить индивидуальные политические ориентации, т. е. отношение людей к различным субъектам политики, и распределить людей по группам.

В структурном смысле политическая культура включает в себя следующие компоненты:

1) когнитивные ориентации, т. е. знания и веру относительно политической системы, ее (системы) ролей и обязанностей относительно этих ролей, а также того, что система берет из окружающей среды и что отдает (т. е. что имеется на «входе» и что – на «выходе» системы);

2) аффективные ориентации, или чувства, относительно политической системы, ее ролей, работы вовлеченных в нее людей;

3) оценочные ориентации – суждения и мнения о политических объектах, которые обычно представляют собой комбинацию ценностных стандартов и критериев, информации и чувств .

Невозможно не заметить, что с точки зрения политической психологии или если рассматривать структуру политической культуры как сумму индивидуальных структур отдельных личностей, то в политической культуре явно выделяются три слоя:

1) знания и вера;

2) чувства и эмоции;

3) суждения и мнения.

В первом случае речь идет об отношении каждого индивида к своей нации, политической системе вообще, о знании истории нации, величине территории, расположении на континенте, силе ее влияния в мире, о других характеристиках. Во втором – о том, что чувствует и знает индивид о структуре и ролях политических элит, их политических инициативах, что он чувствует и знает о «нисходящем» потоке политического принуждения. Что он знает о своих правах и обязанностях, о своем доступе в политическую систему и влиянии на нее? В третьем – как он судит и относится к политической системе, в которой существует, какое мнение имеет о ее достоинствах и недостатках, о ее изменении или неизменности?

Проблему политических ориентаций как основ поведенческой деятельности людей в сфере политики изучал американский политолог Уолтер Розенбаум. Он расширил представление Алмонда и Вербы об ориентациях, сформулировал несколько новых, таких например, как политическая идентификация, правила игры, политическая компетентность, и определил границы каждой ориентации через операционные определения (см. табл. 18.1).

Таблица 18.1. Операционные определения политических ориентаций

Алмонд и Верба на основе разработанной ими структуры дали определение политической культуры как «разнообразных, но устойчиво повторяющихся, когнитивных, аффективных и оценочных ориентаций относительно политической системы вообще, ее аспектов “на входе” и на “выходе” и себя как политического актора» . Исходя из этого же, они выделили три типа политической культуры.

Патриархальная, или приходская (или парокиальная, англ. parochial, от греч. para – около, oikos – место, хозяйство), политическая культура , т. е. политическая культура местных общин. Такая культура имеет место в обществах, где нет специализированных политических ролей, т. е. там, где институты политической системы еще не выделились и сама система просто отсутствует, либо люди на нее не рассчитывают. Это, например, политическая культура африканских племен и автономных местных общин, где места профессиональных политиков занимают вожди и шаманы. Так как в подобных обществах не сложились самостоятельные политические роли, политические ориентации населения не отделяются от социальных и экономических. Людям такой политической культуры присуще более эмоциональное и нормативно‑оценочное отношение к политике (о которой они имеют довольно смутное представление), чем когнитивно‑познавательное. Основные характерные черты приходской политической культуры: патриархальность, традиционность, замкнутость в узком круге исключительно местных проблем и неопределенное или негативное отношение к политической системе в целом.

Подданническая политическая культура . В ней существуют политические роли и субъект такой культуры (подданный), который вполне осознает наличие власти и с уважением воспринимает «нисходящий» поток административных решений. Но ему даже не приходит в голову добиваться выполнения каких‑либо своих требований или давать оценку деятельности политической системы. Население в целом пассивно, а иногда и с гордостью воспринимает свою политическую систему, не вникает в ее устройство и принимает ее как данность. Оно практически лишено объективной информации о функционировании системы и пользуется только правительственными сообщениями. Такое общество достаточно дифференцировано для выделения политической системы и политических ролей, но недостаточно для того, чтобы стать гражданским, объективно знать, оценивать эту систему и предъявлять к ней свои законные требования.

Политическая культура участия. Главная черта этого типа культуры – ориентированность граждан как на систему вообще, так и на ее институты «входа» и «выхода» в частности. Все индивиды стремятся активно участвовать в политической жизни. При этом они могут поддерживать или не поддерживать определенные политические институты (партии, правительства), но им присуще осознание собственной роли в политике.

Сравнительные характеристики патриархальной, подданнической и политической культуры участия даны в табл. 18.2.

Таблица 18.2. Сравнительные характеристики политических культур по Алмонду и Вербе

Примечание: цифры «1» или «О» означают наличие или отсутствие признаков той или иной культуры в данном объекте (месте) системы.

Источник: Политология: Хрестоматия / Под ред. М. В. Василика.

М., 2000. С. 563.

Затем Алмонд и Верба вывели тип гражданской политической культуры , в которой гармонично сочетаются политические ориентации, присущие всем трем типам культур. Индивиды становятся участниками политической системы, не отказываясь от своих патриархальных или подданнических ориентаций. При этом они могут играть функциональную роль в политическом поведении индивида. Например, более традиционные ориентации ограничивают обязательства индивида по отношению к политике и делают эти обязательства более легитимными; подданнические ориентации «смягчают» и делают более лояльными и терпимыми крайности политической культуры участия. Гражданская культура означает, прежде всего, лояльное отношение к политической системе и активное участие в политике. Граждане такой культуры позитивно ориентированы как на всю систему в целом и свое участие в ней, так и на «промежуточные» политические институты, т. е. структуры «входа» и «выхода». Гражданская политическая культура – это смешанная культура, сочетающая в себе функциональные черты патриархальной, подданнической культур и культуры участия. В более поздних работах Алмонд и Верба решали проблему соответствия гражданской политической культуры и демократии. Говоря другими словами, они поставили вопрос о том, «есть ли тип политической культуры, благоприятствующий стабильности и развитию демократической политической системы» . Согласно нормам демократической идеологии, такой политической системе должен соответствовать рационально‑активистский тип культуры. Однако исследования, проводившиеся в Великобритании и США – странах со стабильной и преуспевающей демократией, – продемонстрировали, что далеко не все граждане этих стран ориентируются на рациональную и активистскую культуру. Более того, большая их часть плохо информирована, слабо включена в политику, а при принятии электоральных решений далеко не всегда исходит из теории рационального выбора. Каковы причины несоответствия между рационально‑активистским, идеальным типом политической культуры и реальной политической культурой развитых демократий?

Во‑первых, это сохранение в гражданской культуре особенностей патриархальной и подданнической культур, которые способствуют некоторому отклонению политического поведения граждан, отклонению, впрочем, вполне функциональному.

Во‑вторых, активность и рационализм граждан развитых демократий проявляется не только и не столько в политической области, сколько в сферах производства, распределения и перераспределения. В то же время низкая активность, а то и пассивность граждан в политической системе компенсируется высокой активностью профессиональных политиков и государственных чиновников. Задача активных граждан заключается, главным образом, в организации действенного контроля за деятельностью публичных политиков и административного аппарата.

В‑третьих, в демократическом обществе существует социальное доверие, которое вытекает из политических ориентаций, образующих политическую культуру, и способствует политическому сотрудничеству граждан, поддерживая нормальные отношения между гражданами и элитами, между властвующей и стремящейся к власти элитой. Это дает возможность существовать не только общесоциальным установкам, но и групповым. «В обществе, говоря словами Т. Парсонса, – утверждают Алмонд и Верба, – должна быть “ограниченная поляризация”»

Итак, гражданская культура поддерживает в политической системе три баланса:

Баланс между политическим участием и неучастием граждан, их влиянием и невлиянием на важные политические решения;

Баланс между властью и ее ответственностью;

Баланс между общим согласием и разногласиями политических элит. Теория политической культуры сыграла свою роль в понимании механизмов функционирования политической системы и общества в целом. Но такой подход, при котором политическая культура определяется исключительно через отношение индивида к политической системе, т. е. имеет субъективный характер , вызывал много критики.

Во‑первых, выглядело сомнительным сведение стабильности демократии к поведенческим установкам, т. е. фактически к психологии граждан. Во‑вторых, не все были согласны с утверждением Алмонда и Вербы, что политическая пассивность и подчинение власти есть явление функциональное, ведь самой сущностью политического управления служит как раз политическая активность граждан. В‑третьих, теория политической культуры Алмонда и Вербы основывается на гипотезе, что на формирование политического поведения граждан оказывают влияние доминирующие в обществе ценности, а не наоборот. Может ли демократическая культура поддержать общество в его демократическом развитии? Этот вопрос стал особенно острым в конце 1980‑1990‑х гг., когда начались структурные изменения во многих обществах Восточной Европы и СНГ.

18.2. Развитие теории политической культуры в 1980‑1990‑х гг

В развитии теории политической культуры было два наиболее плодотворных периода. Первый, продолжавшийся в 1950‑1960‑е гг., был вызван к жизни необходимостью развития теории политических систем и переходом от устаревшего институционального подхода к бихевиорализму. Кроме того, в то время многие бывшие колонии, получившие независимость, сталкивались с потребностью изучить свои культурные особенности, прежде чем применять на практике ту или иную теорию модернизации. В этот первый период развитие теории политической культуры было связано, в первую очередь, с именами американских теоретиков Алмонда, Вербы, Розенбаума, Файнера. Теория была принята мировым политологическим сообществом, хотя отдельные ее положения вызвали критические замечания. Затем в этом направлении политологических исследований наблюдается некоторый спад.

Второй этап в развитии теории политической культуры начался в конце 1980‑1990‑х гг. в связи с образованием ряда новых независимых государств в Европе и других частях света, их модернизацией и демократическим транзитом. На этом этапе свой вклад в развитие теории политической культуры внесли американцы Люсьен Пай, Джордж Пауэлл, Каэр Стром, Рональд Инглхарт, англичане Ричард Роуз, Денис Каванах, французы Морис Дюверже, Роже‑Жерар Шварценберг, немецкий теоретик Клаус фон Бойме.

Несмотря на продолжающуюся критику, генеральным направлением развития теории политической культуры продолжало оставаться направление, основанное на допущении, что политическая культура связана с ценностными установками, верованиями, идеалами и убеждениями индивидов и, следовательно, представляет собой субъективный контекст политического процесса, что она отличается от общей культуры тем, что ориентируется на отношение граждан к политической системе, а в самой политической системе представляет собой ориентационный уровень функционирования, в отличие от институционального, который представляют властные структуры.

В этом смысле характерным представляется предложенная Алмондом, Пауэллом и Стромом структура политической культуры нации, которая включает три уровня, или ракурса, ориентации граждан, т. е. их отношение:

1) к политической системе;

2) к политическому процессу, в том числе к процессу определения политического курса;

3) к результатам и следствиям реализации политического курса.

При этом отношение к политической системе отражает представления граждан и их лидеров о ценностях и организациях, скрепляющих политическую систему. Это отношение показывает, идентифицируют ли себя граждане с нацией и принимают ли общую систему управления. Отношение индивидов к политическому процессу (второй уровень) дает возможность понять, как должна действовать политическая система при определении политического курса. Наконец, отношение граждан и их лидеров к проводимому курсу (третий уровень) связано с уже принятыми решениями правительства и помогает выяснить, на достижение каких целей должна быть направлена правительственная политика и как эти цели должны достигаться?

Эти уровни (ракурсы) политической культуры могут быть адекватно описаны через систему ценностей, или ориентаций (табл. 18.3).

Как видим, ориентации уровня системы, или отношение граждан к государственному и общественному строю, могут быть представлены и исследованы через такие ценности, как национальная гордость, национальная идентичность и легитимность политической системы.

Ориентации уровня политического процесса адекватно описываются такими ценностями, как принципы построения правительства (или форма правления), роль граждан в этом процессе и понимание ими своих политических прав. Если совместить две последние ценностные ориентации и классификацию политических культур Алмонда и Вербы (приходская, подданническая, культура участия), то можно выделить политические культуры, соответствующие не только современной демократической индустриальной политической системе (эта задача была решена Алмондом и Вербой), но и доиндустриальной, а также переходным к демократии политическим системам (рис. 18.1).

Таблица 18.3. Три уровня (ракурса) политической культуры

Самая распространенная и принятая многими политологами классификация политических культур предложена Г.Алмондом и С.Вербой.

Полит культура – специфическая модель полит ориентаций на полит политические объекты, характерная для определенной нации; совокупность стереотипов полит сознания и поведения.

В зависимости от специфики 3х видов ориентаций – познавательных (знание о полит системе), эмоциональных(эмоции к полит системе) и оценочных (оценка полит системы), авторы выделяют три «чистых типа» полит культуры:

1. «Парохиальная или приходская политическая культура». На примере африканских племен или местных автономных общин авторы показывают, что в них не существует специализированных политических ролей, политическая ориентация на племенных вождей не отделена от религиозных, социально-экономических и иных ориентаций. Представления относительно политической системы (которой нет) и, соответственно, установок в отношении к ней минимальны. Низкая степень ролевой или функциональной дифференциации. Несекулярность.

2. «Подданническая политическая культура». Специализированные политические институты уже существуют, и на них ориентируются члены общества, проявляя при этом различные чувства: гордость, неприязнь, воспринимая их как законные или как незаконные. Но отношение к политической системе носит пассивный характер без стремления изменить что-либо своими силами или участвовать в процессе принятия политических решений, влиять на них. Этот тип культуры характеризуется низкой политической активностью субъектов.

3. «Активистская политическая культура», или «политическая культура участия». (страны африки 1960-70-е гг.) Члены общества не только формируют свои требования политического характера, но и являются активными участниками политической системы в целом, считающими себя могущими повлиять на выработку полит курса, принятие полит решений.

4 типа объектов:

1. Полит система в целом

2. «вход» в систему

3. «выход» из системы

4. Самоориентация как полит актора

Американские авторы отмечают, что в реальной политической жизни эти типы в чистом виде не существуют. Взаимодействуя между собой, они образуют смешанные формы с доминированием того или иного компонента. Наряду с выделенными чистыми типами были предложены три типа смешанных политических культур: приходская-подданическая, подданически-участническая, парохиально-участническая.

Патриархально-подданическая – большая часть населения не интересуется политикой, а относительно «продвинутое» меньшинство, располагая некоторыми знаниями о политической системе, не допускает ни малейших сомнений в авторитете государства и остается пассивным в плане попыток влияния на политические решения. Такой тип политической культуры характерен, к примеру, для средневековой Европы.

Подданически-активистская политическая культура предполагает, что подавляющее большинство населения в большей или меньшей степени осведомлено о политических институтах и процессах и о тех ограничениях, правилах, рамках поведения, которые накладываются на политическое поведение. Вместе с тем, одна часть населения ориентирована преимущественно на пассивное восприятие происходящего, а другая воспринимает существующую политическую систему не как нечто раз и навсегда заданное и от них не зависимое и стремится оказать влияние на принятие политических решений и протекание политических процессов.

Парохиально-участническая – смешанный тип политической культуры возникает там, где в рамках одного общества сосуществуют традиционно-патриархальные группы с их выключенностью из политического процесса и политически активные группы элит с высоким политическим сознанием. Подобный тип культуры характерен для развивающихся стран.

Баланс между: активностью и пассивностью (гражданская пассивность ведет к олигархии, активность – нестабильность, авторитарные методы управления), эмоциональностью и рациональностью (излишняя рациональность – утилитарное отношение к демократии, эмоциональность – демократия как самоценность), согласием и несогласием (наличие согласия по базовым ценностям, которые выведены за рамки полит споров, но наличие конфликта интересов; чрезмерное согласие – снижение конкуренции, чрезмерное несогласие – поляризация общества)

Закон ожидаемой реакции – элиты действуют ответственно не потому, что общество активно, а потому что они хотят удержать его от активности.

Цель – попытка понять культурные условия стабильности конкурентных демократий

Промежуточная задача – привлечение развивающихся стран в капиталистический лагерь. Основная идея – все полит культуры носят смешанный характер, являясь сочетанием нескольких типов. Гражданская культура – культура лояльного участия, сочетание участнической, подданнической и парохиальной типов культур.

Политическая культура стран Западной Европы: общее и особенное.

Классической в данной дисциплине стала концепция Г.Алмонда и С.Вербы. Все основные постулаты их теории находят своё отражение в книге «Гражданская культура. Политические установки и демократии пяти наций».

(Gabriel A. Almond, Sidney Verba. The Civic culture. Political attitudes and democraty in five nations. Princeton N. Y., 1963) 12 . Работа Г. Алмонда и С.Вербы основана на изучении политических культур пяти стран: Великобритании, США, Германии, Италии и Мексики.

В представленной работе Г.Алмонд и С.Верба преследовали цель узнать: существует ли тип демократической культуры, т.е совокупность политических позиций, при которой возможна стабильность демократии.

В ходе исследования был применен следующий подход для решения данной задачи: они сравнивали две наиболее стабильные демократические державы: Великобританию и США. По мнению авторов в этих странах существует гражданская культура. «Гражданская культура – это смешанная политическая культура. В её рамках многие граждане могут быть активными в политике, однако многие другие играют более пассивную роль подданных. Еще более важным является тот факт, что даже у тех, кто активно исполняет гражданскую роль, качества подданных и прихожан не полностью вытеснены. Роль участника просто добавляется к таким двум ролям. Это означает, что активный гражданин сохраняет свои традиционалистские, не политические связи, равно как и свою более пассивную роль подданного. Конечно, рационально – активистская модель отнюдь не предполагает, что ориентации участника заменяют собой ориентации подданного и прихожанина, однако поскольку наличие двух последних типов ориентации четко не оговаривается, получается, что они не имеют отношения к демократической политической культуре». 13

Можно сделать вывод, что в странах со стабильной демократией нет доминирования рационально – активистской модели поведения. Основная часть граждан является слабо информированной и не компетентной в вопросах, связанных с политической сферой, а решения, которые принимает данная часть общества нельзя назвать рациональными.

Такой разброс между активными и пассивными членами общества способствует стабилизации социума. Политическая деятельность в жизни гражданина играет не самую главную роль в его жизни. Таким образом, так как индивида мало заботят вопросы политики, ограничивается степень его внимания направленного на политическую сферу, а значит и ограничиваются рамки, позволяющие держать систему политических отношений в стабильном состоянии. Ещё одним фактором является то, что ориентация прихожанина и подданного воздействуют на ориентацию участника, перестраивая деятельность последнего. Такая интеграция межличностных связей воздействует на суть политических ориентаций и делает их более толерантными друг к другу.

Распространённое объяснение феномену несоответствия рационально- активисткой модели и тем, что существует в развитых демократиях, объясняется таким образом: несоответствие является свидетелем недостаточно хорошего функционирования демократии, т.е демократия не является настолько развитой, насколько граждане «не дотягивают » до идеальной модели. Таким образом получившийся разрыв объясняется так: развернутость и сложность политических вопросов, труднодоступность информации по заданной теме, сложность включения и влияния на политический процесс, наличие у индивида требующих больших затрат на решение проблем, привело к тому, что человек не может стать идеальным гражданином, и более того ему это просто невыгодно.

В «Гражданской культуре» Г.Альмонд и С.Верба ставят вопрос о власти и ответственности. Поддержание равновесия между властью и ответственностью правительства – одна из важных задач политической культуры и демократии. Если неэлиты не могут контролировать деятельность элит, то создавшийся строй уже нельзя назвать демократическим, т.к правительство сможет осуществлять любые, нужные ему решения. Неэлиты неспособны управлять собой сами, поэтому для поддержания баланса политической системы должен существовать определённый механизм, который позволит правительственной власти проводить политику. Противоречия, возникающие между правительственной властью и правительственной ответственностью проявляются в периоды кризисов.

Как должен выглядеть механизм, уравновешивающий правительственную власть и правительственную ответственность. Здесь уместно привести слова Э. Шаттшнейдера: «Проблема заключается в том, как 180 млн. Аристотелей могут управляться с демократией, а в том, как организовать сообщество, состоящее из 180 млн. обычных людей таким образом, чтобы оно осталось чувствительным к их нуждам. Это проблема лидерства, ориентации, альтернатив и систем ответственности и доверия». 14 Для выхода из такой ситуации политологи чаще всего используют специфику электоральной системы. Особенность этой системы в том, что элиты наделяются властью на определённый срок. Таким образом получается конструкция, обеспечивающая баланс между властью и ответственностью: выборы проходят с частой периодичностью, а для поддержания уровня легитимности, достаточного для сохранения власти, элиты должны считаться со своей ответственностью. Помимо института выборов в электоральной системе существуют неформальные факторы, способствующие тому, чтобы наделённые властью элиты не злоупотребляли полномочиями и выполняли свои обязательства. Для функционирования системы необходимо существование многопартийности, иначе электоральная система теряет смысл. Для того чтобы элитарная группа могла выполнять свои полномочия, необходимо наделить её полнотой власти.

Противоречие между властью и ответственностью правительства влечет и противоречие в требованиях, предъявляемых гражданину в странах с демократическим строем. Для того чтобы элиты несли ответственность перед гражданами, от них требуется соблюдение условий: граждане должны ясно формулировать требования, предъявляемые элитам. Граждане должны быть включены в политический процесс, для того чтобы понимать - выполняются или нет данные элитами обязательства. Так же граждане должны быть достаточно влиятельными, для того чтобы заставить элиту не пренебрегать ответственностью. Данные условия предполагают, что гражданин, который их соблюдает, действует на основе рационально - активистской модели поведения. Но для осуществления власти элит необходимо, чтобы гражданин вел себя наоборот, т. е элитам необходимо ограничить влияние и активность рядовых граждан. Гражданин должен быть пассивным в отношении правящей элиты. Таким образом, гражданин живущий в государстве с демократическим правлением поставлен в двойственное положение: с одной стороны он должен быть активным, для того что обеспечить правительственную ответственность, с другой стороны – пассивным, для того что элита могла выполнять свои функции.

Алмонд «Гражданская культура».

Гражданская культура - это смешанная политическая культура. В ее рамках многие граждане могут быть активными в политике, однако многие другие играют более пассивную роль подданных.

Еще более важным является тот факт, что даже у тех, кто активно исполняет гражданскую роль, качества подданных и прихожан не полностью вытеснены. Роль участника просто добавляется к таким двум ролям.

На самом же деле эти два типа ориентаций не только сохраняются, но и составляют важную часть гражданской культуры. Ориентации прихожанина и подданного меняют интенсивность политической включенности и активности индивида. Политическая деятельность представляет собой лишь часть интересов гражданина, причем, как правило, не очень важную их часть. Сохранение других ориентаций ограничивает степень его включенности в политическую деятельность и удерживает политику в надлежащих рамках. Более того, ориентации прихожанина и подданного не просто сосуществуют с ориентациями участника, они пронизывают и видоизменяют их. Кроме того, взаимопроникающие структуры общественных и межличностных связей имеют тенденцию воздействовать и на характер политических ориентаций - делать их менее острыми и разделяющими. Будучи пронизаны первичными групповыми, а также общесоциальными и межличностными ориентациями, политические ориентации отнюдь не являются лишь производными от четко выраженных принципов и рационального расчета.

Определение гражданской политической культуры включает в себя три вида балансов:

Баланс между активностью и пассивность. Алмонд: «Элита действует, не потому что общество активно, а потому что стремится удержать общество от активности»

Баланс между рациональность и эмоциональностью

Баланс между согласием и не согласием (при высоком уровне несогласия возникнет проблема принятия решения, этот процесс будет постоянно затягиваться, что приведет к кризису; а наоборот высокий уровень согласия может привести к диктатуре)

Также для гражданской политической культуры характерно:

Высокая доля информированности

Мощное межличностное доверие

Пожинание плодов участия

Доверие к демократическим институтам

Распределение политических ролей

Согласно Г. Алмонду и С. Вербе, для гражданской культуры характерны два противоречия:

• 1) между высокой оценкой своей потенциальной влиятельности на политические решения и более низким уровнем реального влияния;
• 2) между степенью распространения вербального признания обязательности участия граждан в политической жизни и реальной значимостью и объемом участия.

Эти два противоречия, по мнению указанных авторов, помогают понять, каким образом в странах стабильной демократии разрешается крайне важная дилемма. С одной стороны, бездеятельность обыкновенного человека помогает обеспечить правящие элиты властью в той мере, которая необходиа для эффективного решения проблем. С другой стороны, роль гражданина как активного и влиятельного фактора, обеспечивающего отвественность элит, поддерживается благодаря его приверженности нормам активного гражданства и его убежденности, что он может быть влиятельным политическим актором.