За что сожгли джордано бруно. Ученые, пострадавшие за убеждения Бруно на костре

Владимир Легойда

Несмотря на то, что представление о религии как об «опиуме для народа» уже не современно и не актуально, многие ветхие воззрения не меняются и продолжают кочевать из поколения в поколение. Одно из таких представлений – борьба религии с наукой «не на живот, а на смерть». Сторонники подобного взгляда привычно козыряют известными именами: Коперник, Галилей, Бруно. Самое поразительное, что мифы об этих «мучениках науки» настолько прочно вошли в бытовое сознание, что иной раз кажется – никак их не искоренишь. Времена меняются, история подвергается пристальному и скрупулезному анализу, однако защитники якобы обиженных христианством ученых продолжают обвинять «проклятых церковников» в уничтожении науки. Причина живучести этих мифов – тема для отдельного серьезного разговора с привлечением как историков и культурологов, так и психологов и социологов. Цель же наших публикаций несколько иная – попытаться разобраться, во-первых, а что же в действительности произошло и, во-вторых, насколько произошедшее имеет отношение к конфликту религии и науки, если таковой вообще возможен. О Галилее мы рассказывали . Сегодня речь пойдет о Джордано Бруно.

Начну с констатации факта: Джордано Бруно (1548-1600) – на самом деле пострадал от рук инквизиторов. 17 февраля 1600 года мыслитель был сожжен на Площади цветов в Риме. При любых интерпретациях и трактовках событий факт всегда остается фактом: инквизиция приговорила Бруно к смерти и привела приговор в исполнение. Подобный шаг вряд ли возможно оправдать с точки зрения евангельской морали. Поэтому смерть Бруно навсегда останется прискорбным событием в истории католического Запада. Вопрос в другом. За что пострадал Джордано Бруно? Сложившийся стереотип мученика науки не позволяет даже задуматься над ответом. Как за что? Естественно, за свои научные взгляды! Однако на поверку такой ответ оказывается по меньшей мере поверхностным. А по сути – просто неверным.

Гипотезы измышляю!

Как мыслитель, Джордано Бруно, безусловно оказал большое влияние на развитие философской традиции своего времени и – косвенным образом – на развитие науки Нового времени, прежде всего как продолжатель идей Николая Кузанского, подрывавших физику и космологию Аристотеля. При этом сам Бруно не был ни физиком, ни астрономом. Идеи итальянского мыслителя нельзя назвать научными не только с позиций современного знания, но и по меркам науки XVI века. Бруно не занимался научными исследованиями в том смысле, в каком ими занимались те, кто действительно создавал науку того времени: Коперник, Галилей, а позже Ньютон. Имя же Бруно известно сегодня прежде всего из-за трагического финала его жизни. При этом можно со всей ответственностью заявить, что Бруно пострадал не за свои научные взгляды и открытия. Просто потому, что… у него их не было!

Бруно был религиозным философом, а не ученым. Естественно-научные открытия интересовали его в первую очередь как подкрепление его взглядов на совсем не научные вопросы: смысл жизни, смысл существования Вселенной и т.д. Конечно, в эпоху становления науки эта разница (ученый или философ) была не столь очевидна, как сейчас. Вскоре после Бруно один из основоположников современной науки, Исаак Ньютон, определит эту границу так: «Гипотез не измышляю!» (т.е. все мои мысли подтверждены фактами и отражают объективный мир). Бруно «измышлял гипотезы». Собственно, больше ничем он и не занимался.

Начнем с того, что Бруно с отвращением относился к известным ему и использовавшимся учеными того времени диалектическим методам: схоластическому и математическому. Что же он предлагал взамен? Своим мыслям Бруно предпочитал придавать не строгую форму научных трактатов, но поэтическую форму и образность, а также риторическую красочность. Кроме того, Бруно был сторонником так называемого луллиева искусства связывания мыслей – комбинаторной техники, которая заключалась в моделировании логических операций с использованием символических обозначений (по имени средневекового испанского поэта и богослова Раймунда Луллия). Мнемоника помогала Бруно запоминать важные образы, которые он мысленно размещал в структуре космоса и которые должны были помочь ему овладеть божественной силой и постичь внутренний порядок Вселенной.

Самой точной и самой жизненной наукой для Бруно была… магия! Критериями его методологии оказываются стихотворный размер и луллиево искусство, а философия Бруно представляет собой своеобразное сочетание литературных мотивов и философских рассуждений, нередко слабо связанных между собой. Поэтому неудивительно, что Галилео Галилей, который, подобно многим своим современникам, признавал выдающиеся способности Бруно, никогда не считал его ученым, и тем более астрономом. И всячески избегал даже упоминания его имени в своих работах.

Принято считать, что воззрения Бруно были продолжением и развитием идей Коперника. Однако факты свидетельствуют о том, что знакомство Бруно с учением Коперника было весьма поверхностным, а в толковании трудов польского ученого ноланец допускал весьма грубые ошибки. Безусловно, гелиоцентризм Коперника оказал большое влияние на Бруно, на формирование его взглядов. Однако он легко и смело интерпретировал идеи Коперника, облекая свои мысли, как уже говорилось, в определенную поэтическую форму. Бруно утверждал, что Вселенная бесконечна и существует вечно, что в ней находится бесчисленное количество миров, каждый из которых по своему строению напоминает коперниковскую Солнечную систему.

Бруно пошел гораздо дальше Коперника, который проявлял здесь чрезвычайную осторожность и отказывался рассматривать вопрос о бесконечности Вселенной. Правда, смелость Бруно была основана не на научном подтверждении его идей, а на оккультно-магическом мировоззрении, которое сформировалось у него под влиянием популярных в то время идей герметизма. Герметизм в частности предполагал обожествление не только человека, но и мира, поэтому мировоззрение самого Бруно часто характеризуют как пантеистическое (пантеизм – религиозное учение, в котором обожествляется материальный мир). Приведу лишь две цитаты из герметических текстов: «Дерзнем сказать, что человек есть смертный Бог и что Бог небесный есть бессмертный человек. Таким образом, все вещи управляются миром и человеком», «Господин вечности есть первый Бог, мир – второй, человек – третий. Бог, творец мира и всего, что он в себе заключает, управляет всем этим целым и подчиняет его управлению человека. Этот последний превращает все в предмет своей деятельности». Как говорится, без комментариев.

Таким образом, Бруно нельзя назвать не только ученым, но даже и популяризатором учения Коперника. С точки зрения собственно науки, Бруно скоре компрометировал идеи Коперника, пытаясь выразить их на языке магических суеверий. Это неизбежно приводило к искажению самой идеи и уничтожало ее научное содержание и научную ценность. Современные историки науки полагают, что в сравнении с интеллектуальными экзерсисами Бруно не только система Птолемея, но и средневековый схоластический аристотелизм могут считаться эталонами научного рационализма. У Бруно не было никаких собственно научных результатов, а его аргументы «в пользу Коперника» были лишь набором бессмыслиц, которые в первую очередь демонстрировали невежество автора.

Бог и вселенная – «близнецы братья»?

Итак, Бруно не был ученым, и поэтому ему никак нельзя было предъявить те обвинения, которые, например, были предъявлены Галилею. За что же тогда сожгли Бруно? Ответ кроется в его религиозных воззрениях . В своей идее о бесконечности Вселенной Бруно обожествлял мир, наделял природу божественными свойствами. Такое представление о Вселенной фактически отвергало христианскую идею Бога, сотворившего мир ex nihilo (из ничего –лат. ).

Согласно христианским воззрениям, Бог, будучи абсолютным и несотворенным Бытием, не подчиняется созданным Им законам пространства-времени, а сотворенная Вселенная не обладает абсолютными характеристиками Творца. Когда христиане говорят, «Бог Вечен», это значит не то, что Он «не умрет», а то, что Он не подчиняется законам времени, Он – вне времени. Взгляды Бруно приводили к тому, что в его философии Бог растворялся во Вселенной, между Творцом и творением стирались границы, уничтожалась принципиальная разница. Бог в учении Бруно, в отличие от христианства, переставал быть Личностью, отчего и человек становился лишь песчинкой мира, подобно тому, как сам земной мир был лишь песчинкой в бруновском «множестве миров».

Учение о Боге как о Личности было принципиально важным и для христианского учения о человеке: человек есть личность , так как сотворен по образу и подобию Личности – Творца. Творение мира и человека есть свободный акт Божественной Любви. Бруно, правда, тоже говорит о любви, но у него она теряет личностный характер и превращается в холодное космическое устремление . Эти обстоятельства значительно осложнялись увлечением Бруно оккультными и герметическими учениями: ноланец не только активно интересовался магией, но и, судя по всему, не менее активно практиковал «магическое искусство». Кроме того, Бруно отстаивал идею переселения душ (душа способна путешествовать не только из тела в тело, но и из одного мира в другой), подвергал сомнению смысл и истинность христианских таинств (прежде всего таинства Причастия), иронизировал над идеей рождения Богочеловека от Девы и т.д. Все это не могло не привести к конфликту с католической Церковью.

«Герметизм – магико-оккультное учение, восходящее, согласно его адептам, к полумифической фигуре египетского жреца и мага Гермеса Трисмегиста, чье имя мы встречаем в эпоху господства религиозно-философского синкретизма первых веков новой эры, и излагавшееся в так называемом «Герметическом корпусе»… Кроме того, герметизм располагал обширной астрологической, алхимической и магической литературой, которая по традиции приписывалась Гермесу Трисмегисту, выступавшему как основатель религии, провозвестник и спаситель в эзотерических герметических кружках и гностических сектах… Главное, что отличало эзотерически-оккультные учения от христианской теологии… – убежденность в божественной – нетварной – сущности человека и вера в том, что существуют магические средства очищения человека, которые возвращают его к состоянию невинности, каким обладал Адам до грехопадения. Очистившись от греховной скверны, человек становится вторым Богом. Без всякой помощи и содействия свыше он может управлять силами природы и, таким образом, исполнить завет, данный ему Богом до изгнания из рая.»

Гайденко П.П. Христианство и генезис новоевропейского естествознания // Философско-религиозные истоки науки. М.: Мартис, 1997. С. 57.

Почему инквизиторы боялись приговора

Из всего этого с неизбежностью следует, что, во-первых, взгляды Джордано Бруно нельзя охарактеризовать как научные. Поэтому в его конфликте с Римом не было и не могло быть борьбы религии с наукой. Во-вторых, мировоззренческие основания философии Бруно были весьма далеки от христианских. Для Церкви он был еретиком, а еретиков в то время сжигали.

Современному толерантному сознанию кажется весьма странным, что человека отправляют на костер за то, что он обожествляет природу и практикует магию. В любом современном бульварном издании публикуются десятки объявлений о порче, привороте и т.д.

Бруно жил в другое время: в эпоху религиозных войн. Еретики во времена Бруно не были безобидными мыслителями «не от мира сего», которых проклятые инквизиторы сжигали почем зря. Шла борьба. Борьба не просто за власть, а борьба за смысл жизни, за смысл мира, за мировоззрение, которое утверждалось не только пером, но и мечом. И если власть захватили бы, например, те, кому ближе были взгляды ноланца, костры, скорее всего, продолжали бы пылать, как пылали они в XVI веке в Женеве, где протестанты-кальвинисты сжигали католиков-инквизиторов. Все это, безусловно, не приближает эпоху охоты на ведьм к жизни по Евангелию.

К сожалению, полный текст приговора с обвинениями Бруно не сохранился. Из дошедших до нас документов и свидетельств современников следует, что те коперникианские идеи, которые по-своему выражал Бруно и которые также были включены в число обвинений, не делали погоды в инквизиторском расследовании. Несмотря на запрет на идеи Коперника, его взгляды, в строгом смысле слова, никогда не являлись для католической Церкви еретическими (что, кстати сказать, через тридцать с небольшим лет после смерти Бруно во многом предопределило и довольно мягкий приговор Галилео Галилею). Все это лишний раз подтверждает основной тезис этой статьи: Бруно не был и не мог быть казнен за научные взгляды.

Некоторые из воззрений Бруно в том или ином виде были свойственны и многим его современникам, однако на костер инквизиция отправила лишь упрямого ноланца. Что стало причиной такого приговора? Скорее всего, стоит вести речь о целом ряде причин, заставивших инквизицию принять крайние меры. Не стоит забывать, что расследование дела Бруно продолжалось 8 лет. Инквизиторы пытались подробнейшим образом разобраться в воззрениях Бруно, тщательно изучая его труды. И, судя по всему, признавая уникальность личности мыслителя, искренне хотели, чтобы Бруно отрекся от своих антихристианских, оккультных взглядов. И склоняли его к покаянию в течение всех восьми лет. Поэтому известные слова Бруно о том, что инквизиторы с большим страхом выносят ему приговор, чем он выслушивает его, можно понимать и как явное нежелание Римского престола этот приговор выносить. Согласно свидетельству очевидцев, судьи действительно были удручены своим приговором больше, чем ноланец. Однако упорство Бруно, отказывавшегося признавать выдвинутые против него обвинения и, следовательно, отрекаться от каких-либо своих взглядов, фактически не оставляли ему никаких шансов на помилование.

Коренным отличием позиции Бруно от тех мыслителей, которые также входили в конфликт с Церковью, были его сознательные антихристианские и антицерковные взгляды. Бруно судили не как ученого-мыслителя, а как беглого монаха и отступника от веры. Материалы по делу Бруно рисуют портрет не безобидного философа, но сознательного и активного врага Церкви. Если тот же Галилей никогда не стоял перед выбором: или собственные научные взгляды, то Бруно свой выбор сделал. А выбирать ему пришлось между церковным учением о мире, Боге и человеке и собственными религиозно-философскими построениями, которые он называл «героическим энтузиазмом» и «философией рассвета». Будь Бруно больше ученым, чем «свободным философом», он мог бы избежать проблем с Римским престолом. Именно точное естествознание требовало при изучении природы опираться не на поэтическое вдохновение и магические таинства, а на жесткие рациональные построения. Однако Бруно менее всего был склонен к последним.

По мнению выдающегося российского мыслителя А.Ф. Лосева, многие ученые и философы того времени в подобных ситуациях предпочитали каяться не из-за страха пыток, но потому, что их пугал разрыв с церковной традицией, разрыв с Христом. Бруно во время процесса не боялся потерять Христа, так как эта потеря в его сердце, судя по всему, произошла гораздо раньше…

Осуждение и казнь Джордано Бруно – это не только трагедия, но и загадка: почему учение итальянского философа о бесконечности Вселенной и множественности обитаемых миров в ней показалось инквизиции столь опасным, что для его искоренения 17 февраля 1600 г. в Риме на площади Цветов был разведен костер? На этот вопрос теологи и философы, политики и историки по-разному отвечают уже не одну сотню лет, но, пожалуй, только сейчас, приступив к активным поискам каких-либо сигналов от внеземных цивилизаций, мы начинаем в полной мере осознавать, насколько глубоким был разрыв Бруно с привычными, земными представлениями и ценностями и насколько все-таки земными остались его гениальные прозрения.

В настоящей статье я попытаюсь показать, что важнейшие причины осуждения Бруно были обусловлены, с одной стороны, тем, что развивая учение о множественности миров, он пошел гораздо дальше своих предшественников и, в частности, сумел выявить антихристианский потенциал этой древней идеи. С другой стороны, Бруно оказался заложником собственных идей, не имея возможности ни отказаться от них совсем, ни продолжать их разработку (как Галилей после покаяния) в более приемлемой форме.

Непонятный приговор

В. С. Рожицын – автор фундаментального исследования процесса Бруно писал, что причины осуждения философа были достаточно непонятными даже для многих очевидцев казни, т.к. перед народом зачитали лишь приговор без обвинительного заключения. В тексте приговора отсутствовала важнейшая деталь – причины осуждения. Упоминалось только о восьми еретических положениях, давших основание объявить Бруно нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком. Но в чем конкретно состояли положения, повлекшие за собой осуждение, не разъяснялось .

Юридическая неконкретность приговора породила в Риме слух, чо Бруно сожгли “за лютеранство”, что было бы вопиющим нарушением достигнутого в 1598 г. соглашения о примирении между протестантами и католиками. Опровергая подобные слухи Каспар Шоппе – человек, близкий к папскому двору, – объяснял в письме к своему другу, что сожженный был не лютеранин, а воинствующий еретик, который учил в своих книгах таким чудовищным и бессмысленным вещам, как, например, то, что миры бесчисленны, что душа может переселяться из одного тела в другое и даже в другой мир, что магия – хорошая и дозволенная вещь, что дух святой – это душа мира и т.д. и т.п. Не раскаявшись в своих грехах, писал Шоппе, Бруно жалко погиб, отправившись, думаю я, в другие, измышленные им миры, рассказать, что делают римляне с людьми богохульными и нечестивыми .

Каспар Шоппе, послание которого долгое время оставалось единственным письменным свидетельством о причинах сожжения Бруно, несомненно связывал ересь Бруно с учением о множественности миров, хотя характер этой связи и не был достаточно ясен. Косвенным подтверждением связи осуждения Бруно с его учением о множественности миров служило и то, что запрету и сожжению были подвергнуты книги философа. И наконец, самым важным свидетельством этой связи явилась та настороженность и враждебность, с какой церковь стала относиться ко всему, что хоть как-то напоминало ей идеи Бруно: запрет 1616 г. на распространение учения Коперника, осуждение в 1633 г. Галилея, неоднократные, хотя и совершенно неэффективные попытки запретить книгу Фонтенеля “Беседы о множестве миров” (1686) и многое другое.

В XIX веке, когда учение о бесконечности Вселенной и множественности обитаемых миров в ней получило повсеместное распространение, имя Бруно было занесено в почетный список “мучеников за науку”, а в 1889 г. в Риме на Площади Цветов был установлен памятник, на котором написано: “Джордано Бруно от столетия, которое он провидел, на том месте, где был зажжен костер”. Казалось бы, справедливость восстановлена, однако в этом же столетии была обнаружена часть считавшихся безвозвратно потерянными документов процесса по делу Бруно. Эти документы стали для историков подлинной сенсацией и заставили по-новому взглянуть на вопрос о причинах осуждения Джордано Бруно. В середине XX века католические историки А. Меркати, Л. Фирио, Л. Чикуттини пришли к категорическому выводу о полной невиновности церкви в этом процессе, где речь шла не о научных и философских вопросах, не о бесконечности и вечности Вселенной, а о вопросах богословия и религии. Джордано Бруно судили не как мыслителя, настаивали эти историки, а как беглого монаха и отступника от веры. В его дело церковь могла и должна была вмешаться. Способ, которым церковь это сделала, оправдывается той исторической обстановкой, в которой ей приходилось действовать, однако право вмешаться в этом и во всех подобных случаях для любой исторической эпохи остается прирожденным правом церкви, не подлежащим воздействию истории .

Возможно, что сейчас, когда Ватикан официально признал неправоту в процессе Галилея, не исключено некоторое смягчение позиций и в вопросе об осуждении Бруно. Однако в целом следует признать, что у историков были серьезные основания для столь категорических высказываний. Из материалов процесса было действительно видно, что перед инквизицией предстал не мирный философ, а матерый враг, причем не только католической церкви, но и всего христианства. Что же касается ведения процесса, то скорее следует удивляться терпению следователей и судей. Судя по всему, они хорошо понимали всю серьезность брошенного церкви вызова и, как следствие, бессмысленность “выбивания” нужных показаний любой ценой. Инквизиции нужно было действительно добровольное и чистосердечное раскаяние Бруно. Именно поэтому он, видимо, бросил своим судьям ставшие знаменитыми слова: “Вероятно, вы с большим страхом произносите приговор, чем я выслушиваю его.” Но чего же могли бояться видевшие немало различных еретиков и святотатцев судьи Бруно? Для того, чтобы ответить на этот вопрос и заодно понять, какую все-таки роль в осуждении Бруно сыграла его философия, рассмотрим сперва основные моменты инквизиционного процесса.

За что же его все-таки сожгли?

В начале многих трагедий были слова. Сперва слова новых, неслыханных ранее учений, затем старых как мир доносов.

В ночь с 23 на 24 мая 1592 г. Джордано Бруно был арестован инквизицией Венецианской республики. Основанием для ареста послужили доносы дворянина Джованни Мочениго. 26 мая начались допросы Бруно, а 2 июня, отвечая на вопрос о сути своей философии, Бруно сказал:

“В целом мои взгляды следующие. Существует бесконечная Вселенная, созданная бесконечным божественным могуществом. Ибо я считаю недостойным благости и могущества божества мнение, будто оно, обладая способностью создать, кроме этого мира, и другие бесконечные миры, создало конечный мир.

Итак, я провозглашаю существование бесчисленных миров, подобных миру этой Земли. Вместе с Пифагором я считаю ее светилом, подобным Луне, другим планетам, другим звездам, число которых бесконечно. Все эти небесные тела составляют бесчисленные миры. Они образуют бесконечную Вселенную в бесконечном пространстве” .

Вряд ли, конечно, подобные взгляды показались следователю Салюцци бесспорными, однако в данный момент философия Бруно интересовала его лишь постольку, поскольку о ней упоминал в своем доносе Мочениго, рассказывая при этом о вещах, куда более страшных, чем иные миры. Так, Мочениго утверждал, что живший в его доме в качестве учителя Бруно в разговорах неоднократно отвергал догматы католической церкви, называл Христа обманщиком, дурачившим народ, издевался над непорочным зачатием, рассуждал о каких-то бесчисленных мирах, заявлял, что хочет стать основателем “новой философии” и т.д. и т.п. .

Все подобные обвинения Бруно отверг категорически, а на первый (и обязательный!) вопрос следователя, знает ли арестованный, кто мог написать на него донос и нет ли у писавшего каких-либо причин для мести, Бруно сразу же назвал Мочениго и объяснил, что, хотя он добросовестно выполнил все взятые на себя обязательства по обучению Мочениго так называемому “луллиеву искусству” (моделированию логических операций с помощью символических обозначений), последний не желает рассчитаться и стремится всеми силами задержать Бруно у себя дома1. Тем самым, по закону донос Мочениго терял юридическую силу, а венецианские знакомые Бруно отказались подтвердить предъявленные ему обвинения. В принципе, Бруно мог надеяться на освобождение, но в этот момент на него поступил донос от сокамерников, которые сообщили, что Бруно издевается над их молитвами и проповедует какие-то ужасные вещи, утверждая, в частности, что наш мир – это такая же звезда как те, которые мы видим на небе . По закону этот донос не мог рассматриваться как дополнительное основание для обвинения, т.к. исходил от лиц, заинтересованных в смягчении своей участи. Однако он был приобщен к делу, а у инквизиции появились весьма серьезные сомнения в искренности арестованного.

Предвосхищая вопрос о возможности каких-либо провокаций со стороны инквизиции или просто ложных доносов, отмечу, что стремление лезть на рожон всегда было отличительной чертой характера Бруно. В воспоминаниях современников он сохранился как человек импульсивный, хвастливый, не желающий в пылу полемики считаться ни с чувством собственного достоинства противников, ни с требованиями элементарной осторожности и даже логики. Причем все эти, безусловно, не украшающие философа черты характера нетрудно обнаружить и в его всегда ярких, полемически заостренных сочинениях. Поэтому у нас нет особых оснований полагать, что доносчики – люди в основном малограмотные и богобоязненные – что-то специально выдумывали, чтобы опорочить Бруно. К сожалению, с этой задачей он справлялся самостоятельно. Вот, например, один из образцов ответа Бруно следователям, зафиксированных в “Кратком изложении”: “Обвиняемый отрицал, что высказывался о девственности (богоматери – Ю.М.): – Да поможет мне Бог, я даже считаю, что дева может зачать физически, хотя и придерживаюсь того, что святая дева зачала не физически, а чудесным образом от святого духа. – И пустился в рассуждения о том, каким образом дева может физически зачать.” .

Сходным образом Бруно отвечал и на многие другие вопросы. Обвинения в прямых ересях и кощунствах он категорически отвергал, либо говорил, что его неправильно поняли и исказили его слова, либо, в сомнительных случах, выкручивался и утверждал, что имея сомнения и неправильные взгляды, держал их при себе и никогда не проповедовал. Понятно, что подобное поведение Бруно вряд ли могло убедить следователей и судей в его искренности и набожности. Скорее они могли предположить, что Бруно просто издевается над символами веры, и сделать из этого соответствующие выводы.

“Ты, брат Джордано Бруно, … еще 8 лет назад был привлечен к суду святой службы Венеции за то, что объявлял величайшей нелепостью говорить будто хлеб превращается в тело (господне – Ю.М.)” и т.д. . Так начинался приговор, в котором Бруно был публично объявлен нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком, и после знакомства с материалами процесса нам трудно не согласиться с теми историками, которые утверждают, что согласно законам того времени, “дело Бруно” не было расправой над невинным. Другой вопрос, в чем конкретно виновен Бруно? Публично перечисляются кощунства, способные поразить чувства верующих, но ничего не говорится об обстоятельствах, в которых они произносились. Между тем, для вынесения приговора крайне важно знать, были ли эти слова частью еретической проповеди или они произносились в частной беседе, или вообще являлись риторическими оборотами в богословском диспуте. К сожалению, все эти “тонкости” в приговоре не разъясняются, а сам приговор напоминает скорее донос, чем юридический документ, содержащий четко выделенные причины осуждения.

Немало вопросов вызывает и то обстоятельство, что, имея дело с отпетым еретиком и святотатцем, инквизиция тянула дело в течение 8 лет, хотя в приговоре специально отмечалось похвальное рвение инквизиторов . Но разве для того, чтобы разобраться с кощунствами, требовалось столько времени, или у святой службы не было соответствующих специалистов, в присутствии которых Бруно вряд ли мог бы пускаться во фривольные рассуждения о непорочном зачатии? Далее, неужели для осуждения всех подобных богохульств понадобилось созывать конгрегацию из девяти кардиналов во главе с папой? Нельзя ли в связи с этим предположить, что церковь, обвиняя Бруно публично в грехах, понятных толпе, на самом деле наказывала его за грехи, о которых народу знать не полагалось?

Обращает внимание то, что уже в самом начале процесса люди, решавшие судьбу Бруно, прекрасно понимали, что имеют дело с человеком нетривиальным. Так, папский посланник, требуя от властей Венеции выдачи Бруно римской инквизиции, – а это требование было серьезным посягательством на независимость республики, – подчеркивал, что Бруно – это “заведомый еретик”, судить которого следует в Риме, под надзором папы . В свою очередь, прокуратор республики Контарини настаивал на том, что Бруно необходимо оставить в Венеции. В докладе Совету Мудрых Венеции Контарини отмечал, что Бруно “совершил тягчайшее преступление в том, что касается ереси, но это – один из самых выдающихся и редчайших гениев, каких только можно себе представить, и обладает необычайными познаниями, и создал замечательное учение” . (Выделено мной – Ю.М.)

Вряд ли, конечно, прокуратор стал бы беспокоится из-за простого святотатства, а упоминание “замечательного учения” Бруно заставляет нас вспомнить, что и в доносах на него, и в письмах Шоппе нечестивость Бруно связывалась с идеей множественности миров, о которых столь часто любил рассуждать философ.

Из сохранившихся документов следствия видно, что на допросах по философским вопросам Бруно уже не ерничал и развивал взгляды, согласные или буквально повторяющие то, что он писал в своих книгах. Однако, судя по всему, его ответы не удовлетворяли судей. Так, мы видим, что следователь в Риме возвращается, и неоднократно, к ответам Бруно, включая изложение его учения о множественнсти миров, данное еще в Венеции. Новые ответы либо остаются без каких-либо комментариев, либо сопровождаются примечаниями типа: “Ha XIX допросе, по существу, отвечал в том же роде относительно множества миров и сказал, что существуют бесконечные миры в бесконечном пустом пространстве, и приводил доказательства.” Или “Относительно этого ответа (о множественности миров – Ю.М.) опрошен на XVII допросе, но не ответил утвердительно, ибо вернулся к тем же показаниям.” .

И все же попытки утверждать, что Бруно сожгли “за множественность миров”, коперниканство, бесконечность Вселенной или другие философские учения, наталкиваются на очень серьезные возражения. Так, А. Ф. Лосев вполне резонно указывает, что многое в учении Бруно было созвучно идеям его предшественников и последователей – Николая Кузанского, Фичино, Коперника, Галилея, Кеплера и других, но инквизиция почему-то отправила на костер только Бруно. Анализируя причины этой селективности, Лосев пишет, что роковую роль в судьбе Бруно сыграло то, что он развивал очень последовательную, без каких-либо оглядок на “христианскую совесть” версию пантеизма – философско-религиозного учения, как бы растворяющего Бога в природе, отождествляющего Бога и мир. Такое растворение, характерное для языческого, античного неоплатонизма, вело к фактическому отрицанию творца мира как надмировой абсолютной личности и, как следствие, к антихристианству и антицерковности. Вот за этот языческий неоплатонизм, считает Лосев, Бруно и пострадал .

Следует подчеркнуть, что выявление в учении Бруно неоплатонизма (пусть даже языческого) или пантеизма еще не объясняет ни антихристианство Бруно, ни того, почему он был именно сожжен. Сам Лосев отмечает, что во времена Бруно неоплатонизм был весьма распространен даже среди церковных деятелей. Однако люди, развивавшие эту философию, каялись затем в своих нехристианских чувствах, причем “каялись безо всякого принуждения, в глубине своей собственной духовной жизни и перед своей совестью. Совсем другое дело – Джордано Бруно, который был антихристианским неоплатоником и антицерковником в последней глубине своего духа и совести” .

Сказанное Лосевым означает, что для понимания трагической судьбы Бруно мы должны, как минимум, попытаться понять, как у человека, воспитанного в рамках христианской культуры, могла отсутствовать “христианская совесть” и какую роль в этом отсутствии сыграла развиваемая философом концепция множественности миров. При этом, однако, надо учитывать, что осуждение Бруно вообще нельзя однозначно объяснить какими-либо “измами”. Конечно, церковь боролась с ересями, язычеством и, тем более, антихристианством (например, с сектами всевозможных “сатанистов”), но само по себе наличие в учении того или иного прегрешения, пусть даже очень серьезного, еще не означало, что автора учения следует отправить на костер. Церковные иерархи нередко закрывали глаза на многие ереси, а папа Климент XIII, например, приблизил к себе обвинявшегося в атеизме философа Чезальпино. Тем не менее, этот же папа возглавил конгрегацию кардиналов, осудивших Бруно, хотя, справедливости ради, следует отметить, что он неоднократно использовал свой решающий голос для того, чтобы оттянуть вынесение окончательного приговора, надеясь на раскаяние подсудимого.

Мне кажется, что при анализе процесса Бруно резоннее спросить, не за что (причины для расправы можно найти всегда), а для чего его сожгли? Ведь в принципе подсудимого можно было без всякого шума “сгноить” в тюрьме инквизиции, где он уже просидел несколько лет. Однако церковь почему-то устроила публичную казнь, не объяснив толком, за что именно сжигают человека, точнее, обвинив философа в примитивных кощунствах. Впрочем, может именно в такой дискредитации мыслителя и состояла основная цель судей? Но это означает, что основную опасность представлял уже не сам Бруно, а его учение, которое могло распространяться благодаря тому, что ряд книг философа был издан. Это учение и требовалось как-то дискредитировать, продемонстрировав, что из себя представляет его автор – “нераскаявшийся, упорный и непреклонный еретик”. Другой, конечно, вопрос, удалась ли и могла ли вообще удасться затея судей? Но сейчас нам важнее попытаться понять, почему учение Бруно представляло (и представляло ли) опасность для церкви?

Литература

1. В. С. Рожицын. Джордано Бруно и инквизиция. М.: Изд. АН СССР, 1955.

2. Джордано Бруно и инквизиция. Протоколы процесса Джордано Бруно в венецианской инквизиции // Вопросы религии и атеизма, т.1. 1950, с.325-419.

3. Джордано Бруно перед судом инквизиции (Краткое изложение следственного дела Джордано Бруно) // Вопросы истории религии и атеизма, 1958, с. 349-416.

4. А. Ф. Лосев. Эстетика Возрождения. М.: Мысль,1978.

5. В. П. Визгин. Идея множественности миров. М.: Наука, 1988.

6. И. С. Шкловский. О возможной уникальности разумной жизни во Вселенной // Вопросы философии, 1976, N9, с. 80-93.

Недавно учёные нашли неопубликованную статью Уинстона Черчилля. В ней он рассуждает об экзопланетах и высокой вероятности появления живых существ в других звёздных системах. В 1939 и 2017 году научно обоснованная вера в инопланетян вызвала только восхищение, но 417 лет назад она привела на костёр.

В феврале 1600 года был казнён Джордано Бруно. Кто-то считает его мучеником науки, погибшим за свою верность новой астрономии Коперника, кто-то - магом и язычником, далёким от рационального мышления. Но за что именно сожгли Джордано Бруно? Лайф разбирается в ранее неизвестных свидетельствах и документах инквизиции.

Тайны Ватикана

Для одних Бруно - великий мученик науки, отдавший жизнь за идею движения Земли, для других - поклонник магии и герметизма, язычник, отказавшийся от своего монашеского призвания и вообще христианства. Последняя точка зрения сейчас является общепринятой в том числе и в России. "Легенда о преследовании Бруно за его смелые идеи бесконечных миров и движения Земли более не может считаться истинной", - писала главный авторитет по ранней европейской науке Фрэнсис Йейтс. Обожествление мира, отрицание творения мира Богом и искупительной миссии Христа, а также магические практики - вот что считают главной "виной" философа-еретика.

Желание разоблачить миф о Бруно как мученике науки (и инквизиции как безусловном враге учёных!) верно и похвально. Но в последнее время историки наконец напали на след нескольких секретных документов времён сожжения Бруно и пришли к выводу, что главной причиной его казни было нечто иное - не наука и не магия. Только в 1925 году префект Секретного архива Ватикана выяснил, что 37 лет назад там нашли инквизиционное дело Бруно, но тогда папа Лев XIII приказал передать дело лично ему и спрятал документы. На поиск папок ушло ещё 15 лет, и только в годы Второй мировой дело было опубликовано. Тогда впервые стало понятно, что самой большой "ересью" Бруно была идея о множестве обитаемых миров во Вселенной - весьма актуальный для ХХI века вопрос!

Реинкарнация на Луне

Но что это за идея и почему католическая церковь относится к ней так враждебно? Чтобы понять это, автор последнего расследования казни Джордано Бруно предлагает вспомнить античную философию и религию.

Существование бесконечного множества миров допускали ещё Демокрит и Эпикур - множества земель, лун и солнц. Герои диалога Плутарха "О лике, видимом на диске Луны" спорили, есть ли на Луне растения, деревья и животные или же она представляет собой загробное царство, где души людей находят покой после смерти (подобно тому, как на Земле закапывают их тела). Однако Цицерон и Плиний среди прочих считали это вздором. К ним присоединились первые отцы церкви, для которых множество миров было не абстрактной философской истиной, а атрибутом языческих верований - например, учения о переселении душ. Так, пифагорейцы учили о том, что души людей прилетают из области Млечного Пути, а животных - со звёзд (и что души есть и у небесных тел).

По мере утверждения христианской ортодоксии в IV–VI веках споры о единственности мира (то есть Земли) или множестве миров разгорелись с новой силой. Афанасий Александрийский настаивал на том, что мир один, потому что Бог один. Считать иначе было нечестиво, абсурдно и бесчестно, но пока ещё не еретично. Беда случилась из-за великого богослова Оригена, часть мыслей которого церковь отвергла - как раз мыслей о переселении душ между разными странами и мирами. А окончательную формулировку дал святой Исидор Севильский (VI век), перечисливший основные ереси в своей энциклопедии. В конце списка христианских ересей, перед языческими, он заметил: "Есть и другие ереси, у которых нет основателя и признанного имени… кто-то думает, что души людей попадают в демонов или животных; иные спорят о состоянии мира; кто-то считает, что число миров бесконечно".

Позиция церкви в Средние века видна на примере Руперта из Дойца (XIII век). Воздав хвалу Богу, сотворившему мир, полный прекрасных существ, он пишет: "Да сгинут еретики-эпикурейцы, говорящие о множестве миров, и все, кто лжёт о переходе душ умерших в другие тела. Пифагор, по их выдумке, стал павлином, потом Квинтом Эннием, а через пять воплощений - Вергилием". Идею множества миров отверг и Фома Аквинский, главный богослов латинского Средневековья. Да, могущество Божие безгранично, и, значит, он может создать бесконечное множество миров (к этому аргументу затем прибегнет и Джордано Бруно):

"Но против сказано (Ин.1:10): Мир через Него начал быть, где о мире говорится в единственном числе, так как если бы существовал только один мир. Отвечаю: надлежит сказать, что сам порядок, существующий в вещах, так сотворённых Богом, являет единственность мира. В самом деле этот мир называется единым вследствие единства порядка, сообразно которому каждая [вещь] упорядочена по отношению к другой. Но всё, что суть от Бога, обладает порядком как между собой, так и по отношению к Самому Богу… Поэтому необходимо, чтобы всё принадлежало одному миру. И потому множественность миров могли допускать только те, кто рассматривал в качестве причины мира не некую упорядочивающую мудрость, но случай : например, Демокрит, который утверждал, что этот мир, равно как и бесконечное число других [миров], возник в результате случайной комбинации атомов" ("Сумма теологии", том 1, вопрос 47, раздел 3).

Живая Земля, живые звёзды

Но на самом деле различие между ересями (опасными лжеучениями) и спорными, сомнительными идеями на организационном уровне оформилось куда позже - когда католическая церковь начала обороняться от Реформации, "оторвавшей" от неё половину Европы. Еретики должны были отречься от своих взглядов или быть подвергнуты казни, заблуждающиеся отделывались мягким порицанием. Тогда же возник индекс запрещённых книг и система судов инквизиции.

Ересь о множестве миров получила свой порядковый номер (77 по списку Августина). В новом кодексе церковного права (1582 год), созданном папой Григорием XIII, есть специальный параграф: "Есть и другие ереси, безымянные, среди которых… вера в бесконечное число миров". Та же формулировка попала и в руководство для инквизиторов (Directorium Inquisitorum ).

И в этот момент на сцене появляется Джордано Бруно: вдохновившись работами Коперника о вращении Земли вокруг Солнца, он обратился к античным космологическим текстам, прежде всего пифагорейским. Там он и прочёл о том, что звёзды - это тоже миры, Вселенная бесконечна, а души людей перерождаются - в том числе и в животных - и включил эти идеи в свою оккультную систему.

Например, в книге "О бесконечности, Вселенной и мирах" (1584 год) Бруно утверждал, что всемогущество Бога позволяет ему творить не один, а сто тысяч - даже бесконечное число миров. Несмотря на жар, звёзды могут быть населены растениями и животными, которые растут благодаря охлаждающему воздействию соседних небесных тел (аналогично тому, как живые существа Земли развиваются благодаря теплу Солнца). Все звёзды - это живые и мыслящие существа. По их внутренним отверстиям течёт аналог крови. Бруно цитировал Эпикура, Лукреция и писал о бесконечной Вселенной и в других работах, напечатанных в протестантских странах - за пределами досягаемости инквизиции.

Искусство памяти как роковая ошибка

Но Бруно совершил ошибку, стоившую ему жизни: отправился преподавать искусство памяти венецианском аристократу Джованни Мочениго, который в 1592 году написал на него жалобу в местную инквизицию:

"Я, Джованни Мочениго, доношу по долгу совести и по приказанию духовника, что много раз слышал от Джордано Бруно, когда беседовал с ним в своём доме, что мир вечен и существуют бесконечные миры… что Христос совершал мнимые чудеса и был магом, что Христос умирал не по доброй воле и насколько мог старался избежать смерти; что возмездия за грехи не существует; что души, сотворённые природой, переходят из одного живого существа в другое. Он рассказывал о своём намерении стать основателем новой секты под названием "Новая философия". Он говорил, что Дева Мария не могла родить; монахи позорят мир; что все они - ослы; что у нас нет доказательств, имеет ли наша вера заслуги перед Богом".

Эти обвинения церковь посчитала достаточно серьёзными для перевода дела в Рим. Разбирательство затянулось на семь с половиной лет - прежде всего потому, что инквизиторы вовсе не горели желанием уничтожить Бруно (бывшего, кстати, священника-доминиканца, ставшего кальвинистом, но сбежавшего и от протестантов). Поэтому крайне важно, какие из обвинений философ отвергал, а в каких упорствовал. Например, Бруно гневно отрицал, что когда-то отвергал веру в чудеса, сотворённые церковью и апостолами, или что он учил чему-то, противному католической вере.

Напротив, идею множества миров, созданных всемогущим Богом (миров таких же, как Земля), идею бесконечного пространства Вселенной Бруно с жаром отстаивал перед лицом своих обвинителей во время многих допросов - не считая эти представления еретическими! Для Бруно это были философские идеи, никак не оспаривающие истины веры. Частично у него были основания так считать: инквизиция к философам относилась относительно мягко. Так, некий Джироламо Борри был арестован на год (за учение о смертности души и хранение запрещённых книг), но потом был отпущен; Франческо Патрици церковные власти допрашивали и отпустили, даже разрешили преподавать платоновскую философию в Римском университете.

Однако Джордано Бруно инквизиторы считали не философом, а католическим монахом, отказавшимся от своей веры, и отнеслись к нему более сурово. Изучив его труды, 14 января 1599 года они представили список из восьми еретических утверждений (до наших дней он не сохранился) и потребовали от них отречься. Бруно отказался. В апреле и декабре они снова обращались к Бруно - и тот снова заявил, "что ему не в чем раскаиваться". После последней попытки вразумления (20 января 1600 года) его труды были запрещены, а сам мыслитель осуждён как упорствующий в своих заблуждениях еретик.

Опасная философия

Итак, утверждение о множестве миров, в отличие от сомнений в причастии, непорочном зачатии или богочеловеческой природе Иисуса Христа, встречается во всех выдвинутых против Джордано Бруно обвинениях. И он никогда от него не отказывался, о чём говорят все свидетели. Кстати, любопытным подтверждением серьёзности этого обвинения служит письмо имперского посланника в Риме Иоганна Ваклера астроному Кеплеру. "В четверг Джордано Бруно был принят в семью Барона Атомов. Когда огонь разгорелся, к его лицу поднесли икону Христа, распятого, для поцелуя, но он отвернулся от неё, нахмурившись. Сейчас, я думаю, он расскажет бесконечным мирам… как обстоят дела в нашем".

И финальным указанием на серьёзность этой идеи является статистика казней, проведённых в Риме с 1598 по 1604 годы (её вели члены братства святого Иоанна Обезглавленного, провожавшие казнённых в последний путь). Всего было убито 189 человек: 169 из них повесили, 18 четвертовали или отрубили голову после тяжёлых пыток, и только двоих сожгли заживо - такое наказание считалось самым мучительным. Так вот, согласно недавно обнаруженным документам, сжигали только еретиков - Бруно и некоего отца Челестино из Вероны. Но ещё более примечательно то, что этот монах-капуцин верил "во множество солнц"! По мнению современных учёных, этот факт доказывает страх римской инквизиции перед этой ересью.

Итак, несмотря на склонность современных историков науки смотреть на Джордано Бруно как на оккультиста, эзотерика и поклонника магии (у чего есть весьма весомые основания), погиб он как мученик своих космологических воззрений. Однако конфликт между Бруно и инквизицией не был конфликтом между наукой и религией - скорее между философией и религией.

Церковь жестоко обошлась с Бруно не просто потому, что он бросил свой сан и веру. Причина в том, что в его взглядах инквизиторы и кардиналы видели не проблески новой науки, а воскрешение древних языческих верований. Мысли о вращении Земли "пристёгивались" Бруно к пифагорейским постулатам о её одушевленности. Идею множества миров, населённых, подобно нашему, живыми существами, философ соединял с верой в то, что в этих существ после смерти вселяются души людей… Именно связь с верованиями, радикально размывающими христианскую картину мира, отправила философа на костёр.

Эта версия отвергается большинством ученых, однако новые свидетельства говорят в ее пользу.

В апреле компания SpaceX запустит ракету Falcon 9, на борту которой будет размещен телескоп НАСА под названием TESS. Его назначение - поиск планет за пределами Солнечной системы методом транзитной фотометрии. Астрономы уверены, что экзопланет - бесчисленное множество. Количество уже известных перевалило за 3700, и немалая их часть была обнаружена космическим телескопом «Кеплер».
Как это ни иронично, сам немецкий ученый Иоганн Кеплер в своей теории устройства Вселенной никаких экзопланет не учел. В отличие от итальянского философа Джордано Бруно, которого в 1600 году в Риме сожгли живьем по обвинению в ереси.
Джордано Бруно утверждал, что Вселенная не имеет центра, а звезды - не что иное, как далекие солнца, вокруг которых вращаются планеты и луны. Примечательно, что тем самым он наметил основные положения современной космологии, в то время как Коперник с Кеплером ошибочно считали Вселенную сферическим объектом с неподвижным Солнцем в центре. Звезды же, по их мнению, имеют отличную от Солнца природу и планетами не окружены.

Я работаю преподавателем истории и по роду деятельности не раз опровергал различные исторические мифы. Но один мне так и не поддался. Считается, что римская инквизиция приговорила Джордано Бруно к казни за его представления об устройстве Вселенной. Историки считают, что это неправда. Давайте разберемся. В якобы идущем между христианской церковью и научным сообществом споре это животрепещущий вопрос. Исследователи снижают накал страстей, напоминая, что Бруно не был ученым, а инквизиция осудила его за отрицание церковных догматов. Католическая энциклопедия придерживается той же позиции: «Бруно был осужден не за защиту астрономической системы Коперника и не за учение о множественности обитаемых миров».
Историк Фрэнсис Йейтс писала, что «невозможно верить в миф, будто Бруно преследовали как философа и сожгли за его смелые идеи о бесчисленных мирах или о движении Земли». Другой историк Майкл Кроу также отвергал «миф о том, что Джордано Бруно стал мучеником из-за своих плюралистических убеждений».
С этим согласны не все. В 2014 году миллионы людей посмотрели первый эпизод перезапуска документального сериала «Космос», автором которого был Карл Саган. Ведущий программы Нил Деграсс Тайсон прямо заявил, что Бруно привлек внимание инквизиции именно своим упорством в вопросе о существовании бессчетного числа планет. «Наказанием за подобное в его времена, - пояснил Тайсон, - была одна из самых жутких форм жестокой и редкой казни». От зрителей поступили жалобы: даже не прочитав ни одной работы Бруно, блогеры вторили расхожему мнению о том, что философ был герметистом, и до костра его довели упрямство и многочисленные богохульства.

И правда, в приговоре суда ничего не говорится о вере Бруно в идеи Коперника. Зато инквизиции не нравилась его мысль о том, что Земля находится в движении, - задолго до того, как от распространения аналогичных идей пришлось предостерегать Галилея. В 1597 году инквизиторы подвергли порицанию утверждение Бруно о движении Земли. Его теория о существовании звездно-планетных систем, которые он именовал «бесчисленными мирами» также упоминается в дошедших до наших дней судебных протоколах. Тем не менее эксперты отрицают, что такие воззрения расценивались как ересь. В частности, в 2002 году Лин Спруит, специалист по Джордано Бруно, заявил, что вера философа во множество миров формально ересью не считалась, но могла называться «ошибочной», «возмутительной» или «кощунственной». Не самая лучшая оценка, но обвинение в ереси было куда хуже.
Однако, изучив старинные труды, посвященные ереси и каноническому церковному праву, я понял, что дело обстоит иначе. В 90-е годы 16-го века утверждение Бруно действительно считалось еретическим. В свое время его осуждали многие: и богословы, и правоведы, и епископы; один император, трое пап, пять Отцов Церкви и девять святых. В 384 году епископ бриксийский Филастрий отнес веру во многие миры к числу еретических в своей книге «О ересях». Это решение разделяют и последующие источники, в частности сочинения святых Иеронима Стридонского, Августина Иппонийского и Исидоры Египетской.
Более того, ересью эту мысль признавала и высшая церковная власть. В 1582 и 1591 годах в официальном издании «Корпуса канонического права», опубликованном по распоряжению папы Григория XIII, ересью считалось «придерживаться мнения о бесчисленных мирах». Каноническое право представляло собой систему правовых норм Католической церкви: ему были обязаны подчиняться все инквизиционные и церковные суды.
Я проанализировал все обвинения и обнаружил, что самым убедительным свидетельством вины Бруно была, в отличие от устоявшегося мнения, его вера в существование других миров. Это обвинение упоминается чаще прочих. В частности, один из обвинителей свидетельствовал, что в заточении Бруно «подвел к окну Франческо Неаполитанца и показал ему звезду, говоря, что это - мир, и что все звезды - миры».
В десяти показаниях шестеро свидетелей тринадцать раз обвиняют Бруно в вере во многие миры. Ни одно другое обвинение не повторялось и в половину так часто. Трое заявили, что Бруно отрицал пресуществление хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы, но это прегрешение едва ли каралось смертью, поскольку Папа постановил, чтобы лютеран в Риме не обижали. К тому же, Бруно сам признавался, что в пресуществление верует. Бруно называл приписываемые ему богохульства клеветой. Он ревностно придерживался догматов католической веры.
С некоторыми его идеями мы бы сейчас не согласились. Среди прочего, он считал, что Земля - живое существо, наделенное душой. Однако и Кеплер и Уильям Гильберт - известные ученые и последователи Коперника - тоже придерживались этих взглядов.
Инквизиторы интересовались, ставит ли Бруно под сомнение непорочность Девы Марии, говорил ли он, будто Христос совершал мнимые чудеса и был магом. Бруно отвечал отрицательно, да и в своих работах никогда такого не писал. А вот его космология описывалась аж в девяти книгах. Она фигурирует в списке из десяти положений, которые инквизиторы признали еретическими: «Также считает, что существует множество миров, множество солнц, в которых с необходимостью имеются вещи, подобные в роде и виде тем, что имеются в этом мире, и даже люди».
В 1597 году Бруно предстал перед судом инквизиции, на котором главным обвинителем выступил именитый богослов Роберто Беллармин. Бруно «увещевали отречься от заблуждения о других мирах». Через девятнадцать лет инквизитор Беллармин будет руководить процессом против Галилея.
Как минимум в четырех показаниях Бруно отказывается отрекаться от своих убеждений и настаивает, что Земля - обычное небесное тело, а все небесные тела составляют бесчисленные миры. Инквизиторы указывают: «Относительно этого ответа опрошен на семнадцатом допросе, но не ответил удовлетворительно, ибо вернулся к тем же показаниям». Согласно инструкциям инквизиции к тем же показаниям возвращаются только еретики.
После того как Бруно казнили, очевидец казни Каспар Шоппе написал два письма, в которых четырежды отметил веру Бруно в бесчисленные миры. Шоппе использовал латинскую формулировку mundos esse innumerabilis, которая числилась в списке еретических.
Возникает вопрос, почему католики считали эти взгляды ересью. Богословы объясняют: «как не может быть еще одного Христа, так и миров других быть не может».
Джордано Бруно получил обвинения в нескольких ересях, но главной было его учение о множестве миров. Он отстаивал не какую-то эзотерическую веру в нематериальные миры, а неотъемлемые составляющие современной космологии: положения об отсутствии у Вселенной центра, о несметном количестве солнц, вокруг которых обращаются другие небесные тела, и о том, что среди них может оказаться похожая на Землю обитаемая планета.
Бруно говорил, что пришел к мысли о других мирах, размышляя о всемогуществе Господа. Дескать, обладая бесконечным могуществом, Бог создал бесконечное число миров. По иронии судьбы опередившие свое время взгляды Бруно на устройство мироздания - которые оказались ближе к истине, чем версия Коперника, - уходят корнями в религиозные убеждения.

Alberto A. Martínez, PhD, is a Public Voices Fellow with the OpEd Project and professor of history of science at the University of Texas at Austin.

В феврале 1600 года, на площади Цветов города Рима был приговорен к смерти инквизицией через сожжение итальянский мыслитель Джордано Бруно. Личность Бруно настолько неоднозначна, что о его роли в мировой науке и философии спорят до сих пор. Джордано развил теорию о строении Вселенной, уверяя, что звезды представляют собой движущиеся небесные тела, а Вселенная бесконечна во времени и пространстве. Но даже с его гелиоцентрической картиной мира инквизиция наказала лишь арестом. За что же сожгли Бруно?

Ситуация интересна еще и тем, что за последние несколько десятков лет католическая церковь пересмотрела ряд решений инквизиции касательно ученых и философов, но Джордано Бруно в их число не вошел. Более того, церковь поддерживает решение инквизиции. Так за что же так невзлюбили Джордано служители церкви? Было ли дело в его научных взглядах или причина кроется гораздо глубже?

Детство и юность

Филипп Бруно родился в 1548 году, в городке Нола неподалеку от Неаполя, в семье наемного солдата Джованни и бедной крестьянки. В 1559 году мальчик отправился в Неаполь с целью учиться наукам, в том числе диалектике, литературе и логике. Спустя четыре года Филиппа отправили в монастырь, где он провел 10 лет. Там мальчик получил второе имя, под которым стал известен миру – Джордано.

При монастыре Филипп детально изучил книгу Коперника «О вращении небесных сфер» и выступил против традиционных убеждений и , указывая на их несоответствие данным практических наблюдений. В 24 года Джордано стал священником и провел первую службу. Основываясь на смелых высказываниях юного брата Джордано, священнослужители заподозрили его в ереси.

Это заставило молодого монаха пуститься в бега. Он покинул территорию Италии в 1574 году и 17 лет блуждал по территории Европы. За эти годы Бруно посетил Швейцарию, Англию, Францию, Германию. В 1577 году, приехав в Тулузу (Франция), Бруно читал лекции о науке и философии Аристотеля. Еще через два года Джордано, уже в Париже, рассказывал публике о работах философа, теолога Луллия, мировоззрение которого разделял и он сам.

Но спустя пять лет у бывшего служителя церкви возник конфликт со сторонниками учения Аристотеля и он вынужден покинуть Париж, отправившись в Лондон. В Англии Джордано плодотворно работал и написал ряд философских трактатов. В 1586 году мыслитель уехал в Германию, однако читать лекции в Марбурге ему запретили. Тогда Бруно занялся преподаванием в Виттенберге.

Наука

Джордано Бруно писал философские трактаты, выступал на диспутах, читал лекции, но везде в итоге его вынуждали прекратить пропагандировать свои идеи. Сановник, который позднее участвовал в вынесении смертного приговора мыслителю, писал о том, что Джордано – это выдающийся ум, философ незаурядных знаний и начитанности.

Бруно решительно выступал против католической церкви и вообще против любой существующей на тот момент религии, называя их наиболее серьезным препятствием, которое предстоит преодолеть науке на пути своего развития. В 1584 году вышла в свет его работа «О бесконечности, вселенной и мирах».

Эту его работу иногда рассматривают как основу современного материалистического природоведения, включая учение о материальном единстве мира и пространственной и временной бесконечности Вселенной.

В тот же период вышла работа «Пир на пепле», состоящая из пяти диалогов, посвященных пропаганде астрономических теорий Коперника. Наряду с ними автор высказывает свои идеи о бесконечности Вселенной и множественности миров. В этой работе впервые проявляется та вера в себя как сверхчеловека, мессию, которую часто приписывают философу современные исследователи.

Продвигая идеи Коперника о вращении Земли и других планет по орбитам вокруг Солнца, Бруно не достиг успеха даже у просвещенных умов вроде и . Разочаровавшись в государствах центральной Европы, Бруно отправился в Прагу. Там вышли в свет еще несколько книг, посвященных магии.

В целом, философия Бруно основывалась на неоплатонизме – он полагал, что есть некое единое начало, давшее продолжение всему во Вселенной. Но не только первоначало называл мыслитель богом, а и природу, и даже человека – этого-то церковь стерпеть и не смогла.

Сегодня исследователи утверждают, что существенного научного значения идеи Бруно не имели, поскольку лишь продолжали учение Коперника, расширяя его, но не подтверждая доказательной базой. Все основные идеи и открытия Джордано лежали в плоскости мистики или психологии, а вовсе не астрономии.

Однако полностью отрицать значение открытий Бруно для современной науки неверно: философ первым выдвинул гипотезу о движении континентов, наличии далеких планет, невидимых человеку и т.д.

Личная жизнь

О личной жизни Бруно практически ничего не известно. Джордано не был женат, не имел детей, и даже учеников и последователей у мыслителя не было. Некоторые биографы допускают предположение о гомосексуальных наклонностях философа. Впрочем, это не удивительно для нравов средневековья и, в частности, для служителей церкви.

Самое известное изображение Джордано Бруно

На фото сохранившихся портретов Джордано предстает хрупким молодым человеком с задумчивым выражением лица. Эта задумчивость, увлеченность науками и мистикой заменила мужчине прелести светской жизни и плотских утех в объятиях женщин.

Смерть

Вернувшись из странствий по Европе обратно в Италию, Джордано Бруно тут же попал в руки инквизиции. По мнению ряда биографов, философ мог бы избежать смертного приговора, если бы не его выступления против монастырских прибылей и имений и не требования об их конфискации. Другие исследователи считают, что высказывания мыслителя о множественности миров и бесконечности Вселенной стали основной причиной, вызвавшей гнев инквизиции.

Но ведь и теории Галилея явно противоречили церковным доктринам, почему же к нему инквизиция отнеслась гораздо мягче и терпимей? По мнению исследователей, ответ на этот вопрос кроется в методах, которыми пользовались мыслители. Галилео был классическим ученым, использовавшим математический инструментарий в разработке теорий. А Джордано, скорее, мистик, мыслитель, применявший вместо научных методов магию там, где не хватало аргументов.

Ряд биографов говорит о том, что казнь Джордано Бруно стала результатом не столько борьбы с наукой и просвещением, сколько борьбы за власть. Бруно был невероятно убедителен в своих учениях, а основные идеи его заключались в отвержении религии как таковой, что было довольно опасным вольнодумием в эпоху средневековья. Арестовали Бруно после доноса некоего Мочениго, обвинившего философа в ереси. Судебный процесс длился шесть лет, которые философ провел в заточении в римской тюрьме.

Ряд исследователей считает, что инквизиция дала возможность бывшему священнику отречься от ереси и остаться в живых, но тот отказался. Текст приговора, который вынесла инквизиция в отношении еретика Джордано, был утерян, известно лишь, что вина заключалась вовсе не в научных теориях, а в богохульстве бывшего служителя церкви. Именно угроза церковной власти стала основной причиной казни непокорного и упрямого философа.

Личность Джордано Бруно настолько неординарна, что мифов о нем ходит больше, чем фактов реальной биографии. Связано это с неоднозначным отношением исследователей к его теориям и учениям. И действительно, ряд интересных фактов имел место в жизни мыслителя. Так, еще в период жизни при монастыре брат Джордано высказывал сомнения в непорочности зачатия Девой Марией, приводя в ужас святых отцов. Этот факт потом часто припоминала инквизиция во время судебного процесса.

Длительная работа во Франции, несмотря на неприятие местными служителями церкви идей философа, объясняется феноменальной памятью. На нее обратил внимание Генрих III и просил научить его мнемонике. С той же просьбой позднее обратился к Бруно аристократ из Венеции, однако позднее именно Мочениго написал донос на своего учителя, обвиняя его в еретических высказываниях.

По словам вельможи, Джордано считал Иисуса магом и утверждал, что смерть его была случайной, а вовсе не искупала грехи человечества, а человеческие души не бессмертны в том смысле, которое вкладывают в это понятие христиане, а подвергаются реинкарнации после смерти физического тела.

Приговор, вынесенный в итоге философу, звучал как «казнь без пролития крови», что означало смерть на костре. А труды Джордано Бруно значились в списке литературы, запрещенной католической церковью, вплоть до середины ХХ столетия.

Сейчас же на площади Цветов в Риме стоит памятник мыслителю, считавшему себя мучеником. Но даже открытие памятника прошло со скандалом и антикатолической демонстрацией. Еще один интересный факт заключается в том, что, вопреки желанию церкви, спустя столетия светское общество реабилитировало философа: в 1973 году в Италии даже вышел фильм с одноименным названием, и даже кратер на Луне носит имя Джордано Бруно.